Совсем иначе сложились дела другой крупнейшей кинематографической фирмы Тимана и Рейнгрдта, к 1916 году превратилась во второстепенное предприятие, а затем и вовсе угасла. Фирму Тимана постиг целый ряд ударов: осенью 1914 года ее контора была разгромлена во время немецкого погрома, устроенного агентами царского правительства; затем, в 1915 году, сам Тиман, как немецкий подданный, был выслан в Уфу, в самый момент его высылки два крупнейших режиссера фирмы В. Гардин и Я. Протазанов порвали свои контракты с Тиманом.
Руководство «Русской золотой серией» после высылки Тимана перешло в руки его жены, женщины культурной и обладавшей хорошим художественным вкусом. Она сумела привлечь к постановочной деятельности в кино В. Мейерхольда и выдвинуть режиссеров А. Уральского, В. Висковского, М. Доронина, А. Волкова и других, сделавших в «Русской золотой серии» лучшие свои дореволюционные постановки. Ей же принадлежала заслуга привлечения к работе в кино художника В. Егорова, благодаря которому изобразительная сторона фильмов «Русской золотой серии» поднялась на очень большую высоту. Тем не менее, несмотря на бесспорные художественные достижения, «Русская золотая серия» перестала приносить прежние доходы: это объяснялось тем, что лучшие фильмы «Русской золотой серии» ориентировались на эстетски настроенную часть буржуазной интеллигенции, составлявшую меньшинство в аудитории кинотеатров.
<...>
Следует также вспомнить и о том, что Мейерхольд пришел в «Русскую золотую серию» на место, которое освободилось после ухода из нее Протазанова. Жена Тимана, руководившая в это время предприятием, настойчиво искала возможности привлечь внимание к «Русской золотой серии» после того, как ее покинули Протазанов и Гардин, именем очень известного режиссера. и ей удалось уговорить одного из вождей эстетски-символистского искусства Мейерхольда взяться за постановочную работу в кино. Пресса — не только кинематографическая и театральная, но и общая — приняла приход Мейерхольда в кино как некую художественную сенсацию. Однако к этой рекламной шумихе Мейерхольд отнесся с полным равнодушием. Бесспорно, что он взялся за работу в кино не из мтаериальных или рекламных соображений, а из серьезного стремления выяснить для себя художественные возможности киноискусства. <...>
Как известно из многочисленных рекламных объявлений «Русской золотой серии», Мейерхольд не сразу остановил свой выбор на романе Уайльда. Первоначально предполагалось, что он поставит три или четыре фильма («Человек, который смеется» по Гюго, «джоконда» по д’Аннунцио, «Портрет Дориана Грея» по Уайльду и «Сильный человек» по Пшибышевскому), и первым из них будет «Человек, который смеется». Но в конце концов после некоторых колебаний Мейерхольд остановил свой выбор на «Портрете Дориана Грея» как первой своей постановке в кино. Сейчас можно только гадать о причинах этого выбора, однако нам представляется вероятным, что роман Уайльда, эстетский, внешне эффектный, являющийся, как писал К. Чуковский в одной из своих старых статей, «идеальным примером извращения действительности», представлялся режиссеру наиболее «киногеничным», ибо собственные возможности кино он сводил к «сочетаниям света и тени» и «красоте линий».
<...>
И все-таки фильм не был принят ни зрителями, ни критикой. Театральные враги Мейерхольда и кинематографические враги «Русской золотой серии» торжествовали и издевались. Сам Мейерхольд воспринял фильм как неудачу, хотя и ошибочно отнес эту неудачу за счет изобразительной его стороны. Но что весьма важно, интереса к кино он не утратил и от работы в кино не отказался.
Гинзбург С.С. Кинематография дореволюционной России. М.: Искусство, 1963. С. 192-371.