<...>
На экране начинают появляться свои собственные, отечественные «звезды» и делаются попытки создать психологический фильм. Новое течение совершенно сводит на нет старых "королей«и слава Н.О. Васильева меркнет перед новыми именами — Горичевой, Максимова и Мозжухина.

Мария Горичева, постоянная партнерша популярных трагиков Адельгеймов, внесла на экран дешевую мещанскую мелодраму, отзывавшую глухим провинциализмом. Ее вытаращенные в сильных местах глаза и растопыренные руки, символизировавшие ужас, были действительно кошмарны, но после «французских» манер, демонстрируемых русскими актерами в фильмах Пате, это было ново, а потому нравилось публике.

Максимов и Мозжухин были актерами другого направления, и каждый из них имел свой собственный жанр. Оба они представляют собою настолько большие фигуры в истории русской кинематографии, что мне придется еще вернуться к ним подробно в дальнейшем, сейчас же только замечу, что максимов вырабатывал из себя салонного фрачного героя, беря за образец Гаррисона, а Мозжухин подражал всем вообще и никому в частности, заботясь главным образом о четкости и экономии жеста. Разбирать подробно их творчество, значит разбирать историю русского производства, а потому отмечу только то обстоятельство, что оба они явились родоначальниками двух диаметрально противоположных направлений, появившихся в нашем производстве в 1914 году, и твердо державшихся вплоть до смерти Веры Холодной.

После появления на экране этих двух «китов» нашей кинематографии, большинство фирм захотело также иметь актеров, на которых можно было бы основать свое производство. Именно этим и объясняется появление на рынке В. Авдеева — «русского Поксона», Пионтковской — «русской Франчески Бертини», Жакомино — «русского Глупышкина» и т.д. Все эти имитаторы были очень слабыми копиями западных знаменитостей, и ни в какой мере не годились на амплуа «королей экрана». <...>

Лихачев Б.С. Кино в России (1896-1926): материалы к истории русского кино. Ч. 1: 1896–1913. Л.: Academia, 1927. С. 171-172.