Любовь Аркус
«Чапаев» родился из любви к отечественному кино. Другого в моем детстве, строго говоря, не было. Были, конечно, французские комедии, итальянские мелодрамы и американские фильмы про ужасы капиталистического мира. Редкие шедевры не могли утолить жгучий голод по прекрасному. Феллини, Висконти и Бергмана мы изучали по статьям великих советских киноведов.
Зато Марк Бернес, Михаил Жаров, Алексей Баталов и Татьяна Самойлова были всегда рядом — в телевизоре, после программы «Время». Фильмы Василия Шукшина, Ильи Авербаха и Глеба Панфилова шли в кинотеатрах, а «Зеркало» или «20 дней без войны» можно было поймать в окраинном Доме культуры, один сеанс в неделю.
Если отставить лирику, «Чапаев» вырос из семитомной энциклопедии «Новейшая история отечественного кино», созданной журналом «Сеанс» на рубеже девяностых и нулевых. В основу этого издания был положен структурный принцип «кино и контекст». Он же сохранен и в новой инкарнации — проекте «Чапаев». 20 лет назад такая структура казалась новаторством, сегодня — это насущная необходимость, так как культурные и исторические контексты ушедшей эпохи сегодня с трудом считываются зрителем.
«Чапаев» — не только о кино, но о Советском Союзе, дореволюционной и современной России. Это образовательный, энциклопедический, научно-исследовательский проект. До сих пор в истории нашего кино огромное количество белых пятен и неизученных тем. Эйзенштейн, Вертов, Довженко, Ромм, Барнет и Тарковский исследованы и описаны в многочисленных статьях и монографиях, киноавангард 1920-х и «оттепель» изучены со всех сторон, но огромная часть материка под названием Отечественное кино пока terra incognita. Поэтому для нас так важен спецпроект «Свидетели, участники и потомки», для которого мы записываем живых участников кинопроцесса, а также детей и внуков советских кинематографистов. По той же причине для нас так важна помощь главных партнеров: Госфильмофонда России, РГАКФД (Красногорский архив), РГАЛИ, ВГИК (Кабинет отечественного кино), Музея кино, музея «Мосфильма» и музея «Ленфильма».
Охватить весь этот материк сложно даже специалистам. Мы пытаемся идти разными тропами, привлекать к процессу людей из разных областей, найти баланс между доступностью и основательностью. Среди авторов «Чапаева» не только опытные и профессиональные киноведы, но и молодые люди, со своей оптикой и со своим восприятием. Но все новое покоится на достижениях прошлого. Поэтому так важно для нас было собрать в энциклопедической части проекта статьи и материалы, написанные лучшими авторами прошлых поколений: Майи Туровской, Инны Соловьевой, Веры Шитовой, Неи Зоркой, Юрия Ханютина, Наума Клеймана и многих других. Познакомить читателя с уникальными документами и материалами из личных архивов.
Искренняя признательность Министерству культуры и Фонду кино за возможность запустить проект. Особая благодарность друзьям, поддержавшим «Чапаева»: Константину Эрнсту, Сергею Сельянову, Александру Голутве, Сергею Серезлееву, Виктории Шамликашвили, Федору Бондарчуку, Николаю Бородачеву, Татьяне Горяевой, Наталье Калантаровой, Ларисе Солоницыной, Владимиру Малышеву, Карену Шахназарову, Эдуарду Пичугину, Алевтине Чинаровой, Елене Лапиной, Ольге Любимовой, Анне Михалковой, Ольге Поликарповой и фонду «Ступени».
Спасибо Игорю Гуровичу за идею логотипа, Артему Васильеву и Мите Борисову за дружескую поддержку, Евгению Марголиту, Олегу Ковалову, Анатолию Загулину, Наталье Чертовой, Петру Багрову, Георгию Бородину за неоценимые консультации и экспертизу.
Александр Дранков, пионер отечественного кинопроизводства, с чьим именем связан первый в России игровой фильм «Стенька Разин» («Понизовая вольница»), премьера которого состоялась 15 октября 1908 года, а также уникальные кадры, запечатлевшие Льва Толстого в Ясной Поляне, всегда привлекал исследователей российского кино. Но сведений об этом, изумлявшем энергией, кинопредпринимателе-первопроходчике сохранилось не так много, и практически все они относятся к начальному периоду его деятельности в кино. Поэтому ценны даже такие сведения, как амбициозные объявления (вроде того, в котором еще осенью 1907 года Дранков оповестил читателей журнала «Сине-фоно» об открытии «первого в России синематографического ателье», занимающегося «выделкой лент для синематографов» при театре «Модерн» Вениамина Казанского), или воспоминания актеров, снимавшихся в «Понизовой вольнице», а годом раньше — в «Сценах из боярской жизни» по «Борису Годунову» (см., например, воспоминания актера Н. И. Орлова в «Киноведческих записках». № 42)...
Абрам Иосифович Дранков (в 1913 году он крестился именем Александр) родился 18 января 1886 года в многодетной еврейской семье (его брат Лев долгое время работал оператором на ленинградской фабрике «Сов-кино», где им были сняты ленты «Ванька — юный пионер» и «Скарлатина», а также коротенький мультфильм «Обиженные буквы»). Детство Дранкова прошло в Севастополе. Девичья фамилия матери — Штольшиффер (Sophia Stolsiffer). Жену, с которой Дранков развелся, звали Ниной.
Его племянник, профессор Санкт-Петербургского университета культуры и искусств (бывший Ленинградский государственный институт культуры имени Н. К. Крупской), доктор психологических наук Владимир Львович Дранков (1918-1999), незадолго до своей смерти рассказывал автору этих строк, что А. Дранков долго оставался холостяком и женился лишь в Америке. Владимир Львович помнил американскую фотографию — жизнерадостный дядя восседает в двухколесной коляске из плетеных прутьев, запряженной козлом. В этом был весь Дранков, человек-метеор, мастер эпатажа и гедонист.
По воспоминаниям современников, Дранков был, что называется, бонвиван — любил женщин, светскую жизнь, блеск и эффект. Обожал певчих птиц. Не случайно эмблемой своего киноателье (первого в России!) он сделал двух павлинов, словно готовых поцеловаться.
Современники оставили не очень привлекательные портреты Колумба российского кинопроизводства: «маленький, толстый, толстогубый, с ярко-рыжими волосами, всегда потный, спешащий, жестикулирующий», или «развязный и нахальный, черт знает что»... Яркие костюмы и перстни с фальшивыми бриллиантами также не добавляли Дранкову респектабельности. Однако именно этот «африканский» темперамент позволил Дранкову раньше других осознать перспективы (в том числе и коммерческие) нового искусства.
Сведения о судьбе Александра Дранкова после Октябрьской революции скудны. В 1918 году он оказывается в Киеве, два года спустя из Крыма попадает в Константинополь, а затем — в Америку. (Пореволюционная одиссея Дранкова подробно описана Рашитом Янгировым — см.: Янгиров Р. Одиссея рыжего «арапа», или Опыт жизнеописания Александра Дранкова. — «Искусство кино», 1995, № 1). После неудачной попытки утвердиться в Голливуде Дранков открыл кафе в городке Венне, в Калифорнии (сейчас это район Лос-Анджелеса). Спустя некоторое время он поселился в Сан-Франциско, где его следы теряются. Последнее упоминание о нем датировано 1945 годом.
...Недалеко от Сан-Франциско располагается городок Колма, большую часть которого занимают кладбища (некоторые даже шутят, что в Колме мертвого населения больше, чем живого). По соседству с итальянским некрополем расположено кладбище «Этернал Хоум» («Вечное пристанище»), куда в марте 1999 года меня привели поиски могилы Дранкова. Об этом я рассказал в заметке «Найдена могила первого русского кинематографиста» («Коммерсант», 1999, 6 мая, № 76, с. 9). (Огромную помощь в этих поисках мне оказала аспирантка Университета Калифорнии в Беркли г-жа Сильвия Свифт, за что я приношу ей бесконечную благодарность.)
Адрес кладбища «Eternal Home»: 1051 El Camino Real, Colma, CA. В толстенном кладбищенском гроссбухе нахожу нужную запись. Вместе с известным художником Юрием Шиллером и его подругой Светланой идем по дорожке среди аккуратных надгробий. Вот и участок 35, ряд А, место 29. Слева — могила некоей Лидии Блюменфельд, справа — Эли Геффона Между ними — небольшой островок зеленой травы, этакая палестинка. Здесь и лежит Дранков. Ни плиты, ни надгробного камня.
Последние дни Дранкова удалось реконструировать по документам архива похоронного бюро «Синай» (Шевра Кадиша), расположенного на углу улиц Дивизадеро и Гири в Сан-Франциско. Милейшая Кэтрин Катц показала малую часовню, где прощались с Дранковым. Траурный зал, свет в который проникает сквозь высокие витражные окна, украшенные изображением звезды Давида. На стене — гобелен с парящими птицами в духе Шагала и строфой из Талмуда «Суждение меняет прошлое». Рядом — напольный семисвечник-менора. Отсюда после обряда техара (омовения) по иудейскому религиозному обычаю тело покойного увезли на кладбище в Колму.
В справочниках Сан-Франциско конца сороковых годов нашелся адрес Дранкова и его фирмы. Дранков жил на Эш-стрит(Ash-St.), 368 недалеко 01 здания Оперы и Сити-холла. Сейчас на этом участке возвышаются здания Коллегии адвокатов штата Калифорния и стоянка автомобилей Саармана. Отсюда, с Эш-стрит, Дранков ходил в офис своей компании «Фото-тон сервис» (Photo-Tone Service), который находился в комнате 404 на четвертом этаже дома № 1179 по Маркет-стрит (Market-St.), напротив знаменитого театра «Орфеум», угол 8-й улицы. Сегодня на этом и прилегающем участках выстроен многоквартирный комплекс «Тринити-Плаза». (Американский историк кино Джен Лейда вспоминал, что у Дранкова была лаборатория, где выполнялись заказы на печатание снимков.)
В последние годы своей жизни Дранков страдал гипертонией. Однажды у него случился сердечный приступ. Скорая помощь доставила его в больницу Сан-Франциско (сегодня — Общая больница Сан-Франциско), на углу 22-й стрит и авеню Потреро в районе Мишн (Mission), где он и скончался 3 января 1949 года в 19.35 в возрасте 62 лет 11 месяцев и 19 дней. Смерть от инфаркта миокарда констатировал врач больницы Сан-Франциско Бертон Э. Адамс (Burton Е. Adams) (регистрационный номер 190, файл штата № 49-6045). Вскрытие не проводилось.
Прощание с покойным, как уже упоминалось, состоялось в траурном зале похоронного бюро «Синай». Из квитанции № 7277 следует, что после обряда омовения, совершенного господами Брайтом, Ганом и Вэвсменом, рабби Брайт (за ним был послан лимузин) прочитал кадиш. На церемонии прощания присутствовал некий Генри Аорте (Henry Aorte) — друг? коллега? Судя по всему, он был единственным, кто проводил Дранкова в последний путь.
Счет за ритуальные услуги составил 413 долларов 64 цента (на личном счету усопшею оказалось лишь 380 долларов), куда вошли:
стоимость стального гроба № 518 — 209 долларов,
хранение в холодильнике — 15 долларов,
участок на кладбище — 140 долларов,
саван № 3 — 25 долларов,
городской налог — 3 доллара,
налог на продажу — 3 доллара 14 центов,
религиозная служба — 15 долларов и т.д.
Похоронили Александра Осиповича Дранкова в воскресенье 9 января 1949 года в 3 часа пополудни.
Так закончился земной путь пионера российского кино.
Автору этих строк удалось установить временную табличку на могиле Дранкова.
Поздняков А. Вечное пристанище Александра Дранкова // Киноведческие записки. 2001. № 50. С. 304-309.