Иркутск, 14/X 1920

Так радостно и тревожно знать, что Вы, Всеволод Эмильевич, в Москве.
Радостно, ибо Вы вернулись, все слухи о различных Ваших судьбах не оправданы, Вы вновь у двигателя театра.
Тревожно — за себя. Помните ли Вы меня, хотите ли помнить?
Не зная этого, я не могу писать Вам больше.

Позволю только дать краткие сведения о том, что я делал в это время; застряв в Иркутске, я не пошел в театр. Больше полутора лет работал в кооперации, был Председателем Правления Союза сельских товариществ, затем был назначен заведывающим (так у Инкижинова) п/отделом искусств местного Губ. Отдела Нар. Обр.^[1]
Недавно ушел оттуда по личным мотивам сейчас работаю в полит отделе 5 армии, К — К^[2] театральный лектор и инструктор-ассистент. Состою еще на философском отделении Университета.
Страшно мечтаю о школе, о работе актера и maitre de scene.
А теперь — ждать

Валерий Инкижинов.
Иркутск, Ланинская 61, кв. 2
Д /телеграмм — Совнардом Симфопера Инкижинову

Приписка (вероятно рукой Мейерхольда): ответ телеграммой 29/I −21.


16/IX-21 Москва, Новинский бульвар, 32 — Высшие Государственные Режиссерские Мастерские

Некоторые события нашей жизни и совет Ольги Михайловны^[3] дают мне смелость писать Вам, дорогой Всеволод Эмильевич.
Ваш лечебный покой будет, вероятно нарушен письмами многих лиц, и я не вторгнусь неожиданно.

Прежде всего о Техникуме: из адреса Вы увидите, что название наше изменилось. Но сущность, конечно, осталась нетронутой. Название дает нам многие права, прежде всего — быть уникумом, т.к. терминология Ваша воспринята и Москпрофобром^[4] и Фортунатов завел 7 техникумов, затем точнее определено правовое в смысле подведомственности, ударности и научного...

Ремонт кончен, на той неделе будет установлено оборудование гимнастического зала. Снабжение начинает налаживаться — все это, благодаря главным образом, Бессонову. Очень хромает учебная часть т.к. Игнатов разложился и обленился. Я и Бессонов начали работать по организации учебной части, связавшись с институтом труда, Тефизкультом, которые дали нам методы психологической классификации учащихся (в смысле профессионального подбора), дали приемы изучения учебно-трудового процесса и пр. Мы робко надеемся, что этот материал будет полезен в работе техникума. Поданы некоторые интересные работы. С 19 сентября начнутся испытания.

Инкижинов.

27.0.24

Многоуважаемый Всеволод Эмильевич,

Чуть не написал — дорогой, но усомнился: Вы не переносите психологии и излияний; а написать прощальное письмо (я не имел возможности проститься лично) человеку, за которым — фактически или мысленно — шел более 7 лет — согласитесь трудно. А второе — не примите это письмо дурно: оно не маневр к возврату. Вы должны меня знать — я достаточно уважаю Вас и имею гордости, чтобы писать честные слова.

Мой переезд имеет достаточно эгоистических и объективных причин, и перечислять я их не буду.

Позволю себе только сообщить Вам, под каким «соусом» (простите за вульгарность) я пошел на самостоятельную работу. «Учеником» или «помощником Мейерхольда» я себя отнюдь не именую — не из-за мелкого самолюбия, а потому, что мандата на такое звание — звание высокое — я не получил. Здесь есть и «ученики» и «ассистенты Мейерхольда», для которых мое пребывание является неприятностью, очень крупной. Биомеханику я не преподаю^[5], хотя Киев меня знает особенно с этой стороны. В случае, если здесь будет жить кто-либо из наших студентов, которому я мог бы поручить этот курс, я буду просить у Вас специального разрешения. Если буду преподавать сам, то авторство на курс будет особо тщательно объявлено, причем безусловно курс, сработанный Вами, отнюдь не будет считаться единым с тем, что я буду делать самостоятельно. Без В. согласия к преподаванию биомеханики также не приступлю.
Это не значит, что я боюсь, чтоб меня причислили к «Мейерхольдовскому направлению». Вами дан потенциал к эволюции всех бывших у Вас в руках, и надолго, м.б. их удел — оформлять, развивать, даже популяризировать жизненные зерна Ваших прорывов вперед.

Работа моя, дающая применение сил и удовлетворение жизненных аппетитов, идет пока по линии учебной (театр и кино). Очень многое нужно привезти в свой порядок. Производство придет потом. Первую свою постановку мысленно посвящаю Вам. Буду стараться, чтоб не походить на Вас, вплоть до явного использования приемов других режиссеров (это уже мелкое самолюбие).

Перед отъездом я передал т. Лосеву заявление об уходе из членов совета театра и просьбу числить меня, м-сказать, членом-корреспондентом «имени Мейерхольда». Пожелайте же, чтобы я делал его не плохо — я сам буду стремиться не осрамиться.
Примите с добротой мою честную благодарность, мои настоящие пожелания здоровья и молодости.

Инкижинов.

P.S. Дерзкая просьба: за 7 с лишним лет (а Вы когда-то любили меня) я не просил у Вас карточки. Теперь прошу. И напишите на ней. Надпись уже не будет чем-то авансирующим (пишут же «дорогому» — будущему врагу). Если обо мне обидное мнение, не скрывайте — я сам собою не очень радуюсь. Буду очень ждать.

Письма Валерия Инкижинова к Вс. Мейерхольду // РГАЛИ. Ф. 998. Оп. 1. Ед. хр. 1648.