Недалеко от Монпарнасса в Париже находится, еще не тронутый 20-м веком, потаенный артистический квартал.
За самыми обыкновенными на вид воротами вдруг появляется аллея с деревянными забориками, обвитыми плющом и скрывающими ателье художников, среди которых и А. А. Алексеев, которого мы сегодня посещаем.

Александр Александрович Алексеев, к какой области применили вы ваш художественный талант?

«В юности своей, я предполагал заняться «исторической» живописью, т. е. рассказывать истории, происшествия, путем иллюстрации. Я ни к какой художественной школе не принадлежу, а скорее „self-made man“.

Настоящую свою художественную карьеру я начал сравнительно поздно, лет в 25 в области иллюстрации книг, но так как в то время не было современных средств для воспроизведений рисунков, акварелей, и т. д., надо было гравировать.

Следовательно, мне пришлось научиться тоже этому ремеслу.
Начал я сперва гравировать на дереве, потом, познакомившись с русским издателем Шифриным, выпускавшим книги коллекции «Плеяды», я начал работать на меди. Он остался доволен моей пробой и заказал мне иллюстрации для «Записок сумасшедшего» Гоголя, в которых я употребил технику моего собственного изобретения. Я направил свои изыскания в сторону быстроты исполнения и перешел на «акватинт», где не видно штрихов.
Туманность получаемого изображения меня очень привлекала. Таким образом, я сделал значительное количество роскошных изданий произведений таких писателей как: Paul Morand, Giraudoux, Kessel, а также иллюстрации к «Повестям Белкина», «Пиковой Даме» и к «Братьям Карамазовым». Это последнее издание окончательно дало мне имя мастера.

Теперь перейдем к моей деятельности в области кинематографа. Когда мне исполнилось 30 лет, мне стало скучно повторяться в моих иллюстрациях. С другой стороны, было как-то обидно, что с моими произведениями было знакомо только маленькое количество людей (тираж «Братьев Карамазовых» 100 экземпляров).
Мне захотелось, чтобы мои труды стали достоянием широкой публики. Звук только что появился тогда в кинематографе, и я подумал, что после иллюстрации текста, хорошо было бы иллюстрировать музыку.

Таким образом, я пришел к кинематографу, но не к обычному, а к мультипликационному («оживлённый рисунок»). После многих умственных спекуляций, я выработал собственную технику художественной мультипликации, очень сходную с моей техникой гравирования».

Можете ли вы вкратце объяснить в чем заключается этот особенный способ гравирования и мультипликации?

«Изобретение это я сделал, потому что я, в сущности, очень быстро утомляюсь обыденностью и монотонностью; мне всегда хочется делать что-нибудь иное, новое, в материальном и духовном смысле. Это изобретение называется „écran d’éping- les“ или „щетинный экран“. Прежде чем его точно описать, надо сказать, что во всех репродукциях, в журналах, газетах и т. д. серые тона передаются способом — „Simili gravure“, т. е. при помощи большого количества маленьких точек. Эти точки стоят все на одном и том же расстоянии друг от друга, но они более или менее крупные. Когда они совсем мелкие, получается белый тон; когда они крупнее, они сливаются одни с другими и получается черный тон; когда они средние — получаются серые тональности.

Щетинный экран (вертикальная доска 100×120 см) также состоит из миллионов точек — стальных иголок. Каждая игла торчит немного или с одной стороны доски или с другой, или с обеих. Мы работаем на этой доске вдвоем: моя жена с тыловой стороны, я — с лицевой. Доска белая и освещается прожектором спереди, диагонально (под углом 45˚), таким образом, что каждая игла дает тень в виде штриха на белой поверхности доски. Длина этой тени зависит от того, насколько иглы торчат над доской.

Чем больше иглы втолкнуты — цвет белый; чем больше они торчат, — цвет серый или черный. Изображение создается, следовательно „надавливанием“ валиками, пальцами, кольцами, чем угодно, на массу иголок. Когда фаза для мультипликационной картины готова, ее снимают фотоаппаратом или кинокамерой, и печатают (для книги)».

Какие Ваши главные произведения?

«В области кинематографа — „Ночь на Лысой Горе“. Фильм длится 10 минут, а готовили мы его полтора года! Он был представлен в первый раз в 1933 году в зале Пантеон, в Париже, произвел целую бурю в прессе и был сразу зачислен в ряд кинематографических классиков.

Затем в 1964 году, мы сделали фильм „Нос“ (по Гоголю) (см. фотографию) и сейчас только что кончили „Три картины с выставки“, Мусоргского. Это картина наиболее поэтического характера».

Сотрудничаете ли Вы с французскими граверами и мультипликаторами?

«В 1956 году нас было 7 мастеров-мультипликаторов; мы составили группу, которая так разрослась, что теперь во всех больших странах имеется свое агентство. Мы каждый год устраиваем фестивали, встречаемся (каждые два года в Аннеси, а в промежутке — за границей).

Пишете ли Вы картины?

«В молодости несколько картин масляной краской, но меня больше интересует иллюстрация».

Какая Ваша любимая эпоха в истории искусства?

«Современная, потому что в наше время нашли способ передавать движение художественными изображениями, как например, путем мультипликационных фильмов».

Делаете ли Вы выставки Ваших репродукций?

«Устраиваются мультипликационные фестивали в Аннеси и заграницей каждый год, и при них одновременно бывают выставки моих гравюр».

Имеете ли Вы контакты с советскими мультипликаторами?

«Да, на фестивалях в встречаюсь с советскими мультипликаторами, с которыми я в очень дружеских отношениях».

Есть ли там новые течения?

«Да, как раз на последнем фестивале я видел „Битву Прикращенца“ И. П. Иванова — но который постарался сделать на широком экране и в красках фильм, вдохновленный русской стенной живописью 14 века».

Помимо Вашей художественной деятельности, чем Вы интересуетесь в жизни?

«Я очень интересуюсь языками, с точки зрения их структуры, „ткани“, параллельного их развития в разных странах, а также по отношению к кинематографу, поскольку он является способом выражения мысли».

Над чем Вы сейчас работаете?

«Я стараюсь в настоящее время установить связь между стихосложением и монтажем поэтических мультипликационных фильмов. По этому поводу я занимаюсь анализом стихотворений Александра Сергеевича...»

Фиц М. Беседа с А. А. Алексеевым // Русская мысль (Париж). 1972. № 2890. С. 8.