Режиссер И. Анненский известен нам по удачной киноинсценировке чеховского водевиля «Медведь». При отдельных недостатках фильм получился живым, веселым и, главное, он верно передавал характеры героев и дух сценической шутки Чехова.
Однако этого нельзя сказать о второй работе тов. Анненского — фильме «Человек в футляре».
В области экранизации и драматизации классиков широкое хождение имеет такое выражение: «прочесть текст по-новому». При этом мыслится, что драматург и сценарист, вооруженные методом социалистического реализма, «углубляют» и «развивают» образы, созданные классиками, которые понятно-де были слабоваты по части марксистского понимания действительности. Увы, эти благие намерения часто приводят к печальным результатам. Вместо «углубления» и «развития» часто получается лишь вулгаризация и своеобразное, прямо по Покровскому, «опрокидывание политики в прошлое». Нечто подобное случилось и с новым фильмом режиссера Анненского.
Чеховский Беликов — конденсированное выражение обывательской тупости, ограниченности и, главное, беспредельного страха перед всем новым, необычным, не укладывающимся в рамки мещанской морали и циркуляров местной власти. Вместе со своим антиподом — царским Держимордой, управляющим по принципу «тащить и не пущать», он составляет единое целое, выражающее весь затхлый дух дореволюционной российской провинции.
Режиссер Анненский решил «углубить» образ Беликова. У Чехова Беликов смешон и жалок в своем ничтожестве, его бледное и маленькое, как у хорька, лицо говорит о мелкости и убогости его мыслей и чувств. Артист Н. Хмелев, играющий роль Беликова, дает иной обаз — сухого педанта, мрачного, тупого, но в то же время не лишенного известной внутренней силы. Знаменитое «кабы чего не вышло», которое у чеховского Беликова звучит робко, испуганно, в устах Хмелева приобретает некий угрожающий оттенок.
Меньше всего в такой трактовке можно винить артиста Хмелева. Он ярко и выразительно в созданном им образе вопроизвел замысел режиссера. Но вся-то беда в том, что этот замысел — превратить трусливого и ограниченного обывателя Беликова в активную реакционную силу — оказался порочным. Новое содержание вступило в противоречие со старой формой. Беликовские галоши, зонтик, поднятый воротник в фильме выглядят неубедительно, потому что характер Беликова здесь совершенно иной.
Порочность установки режиссера сказалась и на других персонажах. У Чехова Беликову противостоит учитель Коваленко, противостоит особенностями своего характера, всей своей натуры. Коваленко — смуглый, здоровый, грубоватый, с громадными руками, говорит басом. Он любит повеселиться, поспорить, любит жизнь. И понятно, что ему Беликов глубоко противен всем своим существом, своими вечными страхами и опасениями, своими галошами, зонтиком, своими тошнотворными, наводящими невыразимую скуку поучениями.
Но такой образ режиссера не удовлетворил, по-видимому, для него он был мало «политизирован». Раз Беликов — реакционная сила, значит Коваленко должен быть выразителем революционных настроений. Именно таким выведен он в фильме. В то ж время режиссер лишил Коваленко почти всех красочных черт его характера — ни силы, ни грубоватости, ни добродушной неуклюжести у Коваленко в фильме не чувствуется. Это тем более досадно, что талантливый артист М. Жаров, играющий роль учителя Коваленко, имеет все данные, чтобы создать красочный и своеобразный образ.
Режиссер текстуально отнюдь ничего не прибавил к тому, что говорит Коваленко у Чехова. Он лишь «по-новому прочел текст». Но что получилось в результате этого «нового прочтения»?
Слова, которые — в рассказе — Коваленко произносит в живом разговоре с несколькими коллегами по гимназии, «перередактируются» и превращаются режиссером в «речь», которую произносит Коваленко в официальной обстановке — на поминках у директора после похорон Беликова. Такой перестановки, естественно, достаточно, чтобы изменить тип, данный в рассказе.
Наиболее удачный образ в фильме — сестра Коваленко, Варенька. И это объясняется прежде всего тем, что здесь режиссер не мудрил, а старался точно передать портрет Вареньки, так, как он дан в чеховском рассказе. Но главная причина удачи — в самой артистке О. Андровской, исполняющей роль Вареньки. Таланту О. Андровской свойственно какое-то особое обаяние. Ее игра полна мягкости и пластичности. Именно такой представляешь себе Вареньку — жизнерадостной, лукавой, глубоко женственной в каждом движении и улыбке.
Впрочем, и здесь ложная концепция режиссера привела к некоторому упрощению образа. Чтобы резче противопоставить Коваленко Беликову и другим педагогам, режиссер довольно идиллически изобразил взаимоотношения Коваленко с Варенькой. Между тем из рассказа мы знаем, что жить ей у брата было не очень весело, они по целым дням спорили, ругались. И это жизненно правдиво, так как Варенька была уже немолода, своего угла не имела, а бродячая жизнь с бартом с его грубоватым характером ей надоела. Потому она и не возражала против ухаживаний Беликова. В фильме же Варенька сама сводит все к шутке.
Из других персонажей в первую очередь следует отметить артистку Ф. Раневскую в роли жены инспектора гиманазии, стареющей провинциальной «львицы». Очень хорош и артист В. Гардин в роли директора гимназии.
Левшин А. «Человек в футляре» // Учительская газета. 1939. 5 июня. С. 4.