Что-то, видимо, случилось в нашем театре (или в жизни), если сегодня, как магнитом, притягивают к себе старые мастера. Те самые, которых двадцать лет назад мы как-то не учитывали в пылких спорах о современном стиле игры. Театр в те годы наглядно обновлялся, и мы любили актеров — наших ровесников, в них видели олицетворение современного стиля, будь то исповедническая манера, или особая естественность «самовыражения», или публицистический запал. Все это было тогда новым. А Игорь Ильинский каким был в нашем детстве, таким и оставался. Сколько мое поколение помнит себя, столько был Ильинский. Артист переживал какие-то драмы, переходил из одной театральной школы в другую, критики размышляли о смене его актерских приемов, но под этой видимой всем сменой, внутри ее, как теперь ясно, шло другое, более важное и не только искусства касающееся духовное движение. И вот роль Льва Толстого, ни на что не похожая сценическая исповедь, точнее — проповедь. Не будем бояться этого слова, оно от театра неотделимо — не «толстовская» же проповедь, а собственная, через Толстого, благодаря ему. Сказали бы зрителям в 20-х годах смотревшим «Великодушного рогоносца» Мейерхольда, или в 30-х — фильм «Волга-Волга», что тот же Игорь Ильинский сыграет Льва Толстого! Но он сыграл, и если задуматься, это так же естественно, как если бы Чаплин сыграл роль Эйнштейна. Приходилось слышать, что у великого старца на сцене не хватает кавалерийской выправки — Толстой, мол, и в восемьдесят лет прекрасно ездил верхом. Это верно, времена, когда Ильинский был акробатом, прошли. Но кавалерийскую выправку сегодня могут сыграть многие, а Льва Толстого, кажется, один Ильинский.
<...>
Вот какой секрет мы пропустили в спорах о «современном»: старые мастера умеют накапливать. Не разбазаривать душевные ресурсы, не впускать суету туда, где святое. У них есть святое. Они знают разницу между тратой и утратой. Прожив бурную жизнь, они пришли к финалу, как к рождению самого простого и важного. Простейшие законы жизни защищает сегодня со сцены Раневская; абсолютно просто читает Ильинский чеховскую «Душечку» — так как, наверное, слышалось Льву Толстому.
<...>
Крымова Н. Артисты на все времена // Литературная газета. 1979. № 32. С. 8.