Таймлайн
Выберите год или временной промежуток, чтобы посмотреть все материалы этого периода
1912
1913
1914
1915
1916
1917
1918
1919
1920
1921
1922
1923
1924
1925
1926
1927
1928
1929
1930
1931
1932
1933
1934
1935
1936
1937
1938
1939
1940
1941
1942
1943
1944
1945
1946
1947
1948
1949
1950
1951
1952
1953
1954
1955
1956
1957
1958
1959
1960
1961
1962
1963
1964
1965
1966
1967
1968
1969
1970
1971
1972
1973
1974
1975
1976
1977
1978
1979
1980
1981
1982
1983
1984
1985
1986
1987
1988
1989
1990
1991
1992
1993
1994
1995
1996
1997
1998
1999
2000
2001
2002
2003
2004
2005
2006
2007
2008
2009
2010
2011
2012
2013
2014
2015
2016
2017
2018
2019
2020
2021
2022
2023
2024
Таймлайн
19122024
0 материалов
Поделиться
Неподкупность времени
Игорь Манцов о фильме «Тише!»

Специфика фильма «Тише!» в том, что цифровая видеокамера снимает заурядную город-скую улицу с одной и той же точки — из окна квартиры, в которой, по-видимому, проживает автор, Виктор Косаковский. Снимает на протяжении календарного года. Одна-единственная точка зрения, разрешенная себе автором полнометражного фильма, — это смыслообразующий прием, в сравнении с которым даже отбор материала, то есть монтаж, представляется делом второстепенным.

Попробуем разобраться, какие же смыслы этим приемом провоцируются.

К примеру, я обыватель. Даже так: обыватель, а по совместительству кинокритик. Так или иначе, моя картина мира сформирована новостным форматом электронных СМИ. Что это за картина, каковы ее характеристики? СМИ декларируют свободу перемещения по миру, множественность точек зрения с их стремительной сменой, а также прямой доступ к любой персоне, событию, интерьеру или ландшафту. Такое вот всемогущество приписывают нам СМИ; такую вот стратегию они нам предписывают.

«Тише!». Реж. Виктор Косаковский. 2003

И насколько я, маленький и теплокровный, могу идентифицироваться с подобной манерой восприятия мира? Когда ежедневно смотришь новостные выпуски и даже игровые фильмы, об этом практически не задумываешься. И мнится, что буквально весь мир — твой дом, твоя среда обитания. Легко объемлешь пространства и времена, превращаешься в сверхчеловека. Не то супермена, не то ubermensch’а. Что называется, глобализация.

Картина Косаковского возвращает тебя на твое место. К собственному физическому телу. Домой. Она актуализирует факт человеческой ограниченности. Твоя среда обитания, оказывается, не так уж и обширна. Фильм может и должен прочитываться как грандиозная метафора: мир, данный тебе в непосредственном ощущении, не больно-то велик, а основной объем информации, налипающей на твои зрачки и заполняющей подкорку твоего бедного мозга, не просто привнесен из-вне, но, вполне вероятно, сфальсифицирован.

Автор фильма «Тише!» глядит на то, что открывается ему за окном. На нескончаемые дорожные работы, на пешеходов и метеорологические изменения, на автомобили и бродячих собак. Все прочее, будто бы важное, — то, что расположено в соседнем квартале или тем более в соседнем государстве, — это медийные и социокультурные фантазмы. Информация из чужих рук, из цикла «не верь своим глазам».

Картина Косаковского — своего рода урок смирения. Казалось бы, ничего особенного. Однако, если призадуматься, если посмотреть ее во второй или даже в третий раз, получаешь прививку здравого смысла. «Сдуйся!», «Не суетись!», «Не фантазируй!».

«Тише!»

Любые уличные события очень скоро начинаешь воспринимать как повод вернуться к посту наблюдателя на подоконнике, с которым по закону кино отождествляешься. «Я вижу, значит, я существую». Физически ощущаешь силовые линии, которые связывают то или иное уличное событие, попавшее в объектив, с глазом и телом затаившегося в окне человека. Линии сходятся в одну точку. Тут несомненная гуманистическая мысль: у каждого, даже у самого социально ничтожного человечка, есть уникальная точка зрения. А уникальная точка зрения обеспечивает уникальность внутреннего переживания. И гарантирует индивидуальное время.

Время и место.

В потребительском контексте «Тише!» — это никакой не фильм, это мобилизационное предписание. Правила сборки событий. Обыкновенно документалисты делают упор именно на отбор материала и на монтажные сопоставления. В зависимости от внутренней склонности того или иного автора получается либо «поэзия», либо «социалка». Я не буду описывать стилевые приметы, всякий более-менее насмотренный кино- и телезритель с легкостью догадается, о чем идет речь. В фильме Косаковского и «социалка», и «поэзия» возникают по очереди. Когда нам показывают бессмысленные и беспощадные дорожные работы, появляются приметы социальной критики («дураки и дороги»). А когда луна, воздушный шарик с ребеночком, влюбленные под дождем, странные прохожие, смена времен года и животные, — тогда властно заявляет о себе так называемое поэтическое начало.

«Тише!». Реж. Виктор Косаковский. 2003

Самое замечательное тут вот что. Стилевые клише дискредитируют себя сами. Потому что очень скоро становится видна их выморочная, литературная природа. Если бы камера бродила и слонялась, путешествовала и выискивала, мы были бы вправе понять те или иные события, связки и монтажные фигуры как продукт авторского усилия («понапридумывали!»). Но здесь, едва проклюнется та или иная нарочитая «идея», — как тут же властно напоминает о себе центральный прием картины. Мы припоминаем, что наблюдатель беззаботно сидит себе на подоконнике, принципиально отказывается что-либо искать и конструировать, а значит, тут идет ему в руки, слепит ему глаза — «сама жизнь». Неизнасилованная, неструктурированная.

Становится как-то слишком очевидно, что и «поэзия», и «социалка» — всего-навсего приобретенные нами в процессе жизнедеятельности способы интерпретации любого предложенного материала. «Ага, — говорю я себе, — литературка, механика! Но ни поэзии, ни социальной критики не может быть тут по определению — ведь автор никуда не ходил, ничего под свои априорные схемы не подгонял. Тут же беспримесная жизненная эмпирия, никакой идеологии, ничего сложносочиненного...»

И дальше несколько минут пьешь с экрана чистую длительность, просто смотришь. Думаешь: «Живу».

Так происходит до следующего намека на сюжет, на идеологию. До следующей рифмы, до очередной навязчивой конструкции. Тогда опять думаешь о фильме не слишком хорошо. И опять потихоньку недолюбливаешь автора, который тихой сапой протаскивает некую небогатую идею. Редко, очень уж редко документальное кино обходится без этого, и не любишь его за это — ибо, как правило, документалисты средней руки притягивают одни факты к другим вполне бесцеремонно, за уши.

Однако проходит двадцать-тридцать секунд, случается очередной монтажный стык, и, в который уже раз обнаруживая себя на хорошо знакомом наблюдательном подоконнике, ощущаешь неуместность своих претензий. Автор не конструктор, не насильник, не идеолог, а все-таки наблюдатель. Если тут и имеется смысл, то определенно не заложенный автором.

В этом ограниченном пространстве — как в барокамере, как в аквариуме — подчеркивается непрерывность времени. И его же, времени, неподкупность.

Иные эпизоды производят впечатление поставленных, стилизованных под документ. Например, сцена с целующимися и валяющимися на мокром асфальте влюбленными. Или с девочкой, преследующей голубой воздушный шарик. Слишком навязчивая поэзия? Совсем скоро, впрочем, понимаешь, что вопрос о подлинности этих повседневных пластических вибраций не имеет ни ответа, ни смысла. Даже если это постановка, из окна второго этажа она совершенно не отличима от так называемого «подлинного события».

На то, что получилось у Косаковского, отчасти намекает старинное стихотворение Андрея Вознесенского:

Стихи не пишутся — случаются
Как утро или же закат.
Душа — простая соучастница.
Не написал, случилось так.

В окружающем мире что-то все время с регулярностью случается, но до статуса осмысленного события ничто так и не дотягивает. Вот и слава богу! Нет тут деревянной дидактики, столь характерной для документального кино.

Иногда кто-нибудь из людей с улицы замечает камеру. Выходит, мы, то бишь наблюдатели, включены, посчитаны; наблюдение — тоже часть жизненного процесса. Какая часть? Непонятно. И какие окончательные выводы из этого следуют? А никаких.

Чтобы эти выводы сделать, нужно поменять точку зрения. Спуститься вниз, приблизиться, укрупнить. Но нам слишком хорошо на подоконничке. Нравится. Отсюда видна река времен в своем стремленьи...

Увидеть время.

Манцов И. Неподкупность времени // Сеанс. 13.07.2009

Поделиться

К сожалению, браузер, которым вы пользуйтесь, устарел и не позволяет корректно отображать сайт. Пожалуйста, установите любой из современных браузеров, например:

Google Chrome Firefox Opera