Таймлайн
Выберите год или временной промежуток, чтобы посмотреть все материалы этого периода
1912
1913
1914
1915
1916
1917
1918
1919
1920
1921
1922
1923
1924
1925
1926
1927
1928
1929
1930
1931
1932
1933
1934
1935
1936
1937
1938
1939
1940
1941
1942
1943
1944
1945
1946
1947
1948
1949
1950
1951
1952
1953
1954
1955
1956
1957
1958
1959
1960
1961
1962
1963
1964
1965
1966
1967
1968
1969
1970
1971
1972
1973
1974
1975
1976
1977
1978
1979
1980
1981
1982
1983
1984
1985
1986
1987
1988
1989
1990
1991
1992
1993
1994
1995
1996
1997
1998
1999
2000
2001
2002
2003
2004
2005
2006
2007
2008
2009
2010
2011
2012
2013
2014
2015
2016
2017
2018
2019
2020
2021
2022
2023
2024
2025
Таймлайн
19122025
0 материалов
«Летят журавли» треть века спустя

Немного есть примеров в отечественном и мировом кино, когда бы вся зрительная ткань фильма была бы в такой же степени превращена в кинематографический код центрального образа. Некоторым исследователям в тех сценах, где операторское искусство заявляет о себе особенно мощно, чудится присутствие еще одного, невидимого персонажа: «...автора, оператора, камеры» (М. Меркель), «...человека с киноаппаратом» (Ю. Богомолов). Однако «невидимка» возможен лишь как умозрительная конструкция. В непосредственном восприятии фильма для него не находится места. Оно полностью занято. Фильм рассыпался бы на отдельные эффектные приемы (как это произошло с картиной «Я — Куба»), если бы в нем существовал еще один сильный центр внимания. Неистовая камера в «Журавлях» действительно играет необходимо отдать должное проницательности обоих исследователей, но играет не себя и тем более не автора или оператора, а Веронику. Это ее тень, ее двойник, резонирующий в такт колебаниям ее души.
Нам уже известно об особых свойствах пространства в картине. Постоянные возвращения в одни и те же места и даже точки съемки (Крымский мост, лестница в доме, где жила Вероника, делает его принадлежащим не столько вешнему, сколько внутреннему миру героини. В конечном итоге эта интервенция субъективности охватывает все клеточки, все молекулы фильма, переполняя их. Вот почему именно фильму «Летят журавли» удалось с недоступными другая фильмам глубиной и бесстрашием выразить одну из самых заветных «оттепельных» идей, связывающую эту эпоху с другими временами: душа больше мира, ей предназначенного.

Отсюда — появление Вероники в финале на встрече фронтовиков с букетом белых цветов, в белом платье невесты, хотя известно, что Борис ни на этом поезде, ни на каком другом уже не вернется. Но все же она невеста, потому что ею она была в последнем предсмертном видении Бориса (еще один, завершающий тему повтор!). Это заговор двух душ — против всего остального света, который вправе счесть Веронику безумной. А ведь в такой же заговор вовлекает свою подругу и лирический герой «Жди меня»:

Жди меня, и я вернусь.
Не желай добра
Всем, кто знает наизусть,
Что забыть пора...

Спасение не в том, что знают все, а в субъективной вере, в верности себе, но там же — и безумие. И здесь Вероника старшая сестра Мачека Хельмицкого из «Пепла и алмаза» (1958), который не может перестать стрелять, хотя знает, что война уже окончена. (Укрепиться в этой ассоциации мне помогло замечание Л. К. Козлова о том, что Збигнев Цибульский в роли Мачека — так же, как и Самойлова, — перебираясь из своих 50-х в 40-е, «забывает» сменить костюм. В те годы в советском кино, где чувства легко приспосабливаются ко всеобщему, героиня «Журавлей» — одна. 

Трояновский В. «Летят журавли» треть века спустя // Киноведческие записки. 1993. № 17.

Поделиться

К сожалению, браузер, которым вы пользуйтесь, устарел и не позволяет корректно отображать сайт. Пожалуйста, установите любой из современных браузеров, например:

Google Chrome Firefox Opera