24/1-1938 г.
Ленинград, «Ленфильм»

КОЗИНЦЕВ. Сценарий мне очень нравится, и нравится по следующим причинам. Мне очень дорого, что этот сценарий сделан грузинским художником, он имеет очень много приятных и характерных свидетельств для грузинского населения. Грузинская кинематография за последнее время охватывает жанр, который интересует и всех нас. Характерна очень интересная вещь: играть Шиллера русские актеры не умеют; это оказалось под силу только актерам грузинским^[1]. Грузинское искусство умеет поднять эти вещи, оно умеет поднять высокий образ и большое слово.

Вещи, к которым я относился [бы] с большим недоверием (Хаджи-Мурат, Даниэль-бек, у сожженной хижины, поцелуй матери), если бы они были сделаны русским художником, но они сделаны грузинским художником и сделаны очень характерно. Здесь чувствуется какая-то приподнятость страстей, романтика, и это меня радует.

Существует знаменитый разговор грузинского революционера Камо, который симулировал сумасшествие, и ни один немецкий профессор не мог его изловить. После революции один из профессоров встретился с ним. Профессор спросил Камо, как он сумел это сделать. Камо ответил: «Для всякого немца всякий грузин сумасшедший».

Очень характерен один разговор в подполье между Камо и т. Сталиным. Была небольшая демонстрация, которую организовал Камо. Затем об этом нужно было написать. Камо сказал: «Напиши, что там было 60 тысяч человек». «Брешешь», — сказал Сталин. «Ну, напиши, что было 6 тысяч». «Брешешь». «Ну, напиши 600 человек». «Брешешь». «Тогда напиши, что просто шли густые колонны». «Ну, это верно», — сказал Сталин. В этом заключается вся страсть, нужно было найти подходящее выражение.

«Арсен»^[2] — хорошая картина, но язык воздействия никакого не оказывает. Ты уйдешь с хорошими чувствами, но не станешь умнее.

Те действия, которые есть в сценарии, они заключены в верно взятом стиле и верно сделаны драматургически, они сделаны на каких-то крутых конфликтах с самого начала, например, когда внезапно исчезает часовой, и целый ряд других моментов.

Во всякой мелочи должна быть романтика, и наоборот. Но здесь люди не встают в картине как представители больших слов — получается какая-то перипетия вождей, нежели ‹…› воинских частей. Нужно понять все зарождение движения Шамиля, то, что его поражение не заключалось в измене. Сценарий настолько заромантизирован, что, например, Даниэль-бек не воспринимается как злодей. В конце концов, взаимоотношения этих людей и создают все, что происходит в картине.

Мне очень нравится образ солдата, но это образ не совсем верный. Этот солдат у вас очень много понимает и слишком много говорит. Солдат из крепостных не мог быть таким.

Также у меня вызывает сомнение и быт русской крепости. У вас чувствуется первоклассный материал, у вас не чувствуется захолустья экспедиционной армии. Возьмите, например, офицерство: они играли в поганенький «штос» — это Куприн, это армейщина того времени.

Теперь относительно текстов. Насколько в поведении героев чувствуется большая характерность, в текстах этого нет. По-моему, нужно убрать излишнюю пестроту и красочность языка. В общем же я должен сказать, что ваша картина — это предприятие, за которое можно голосовать двумя руками.

ШТЕЙН^[3]. Этот сценарий я считаю весьма крупным произведением, сложным и чрезвычайно интересным. Движение Шамиля в литературе и в истории никак не освещено. Немного имеется у Граната^[4], есть статья Покровского^[5], которая ценности не представляет, и несколько статей в энциклопедии, и больше ничего нет.

Если кинематография сделает сейчас картину «Шамиль», то это будет иметь большое значение для нашей исторической науки. Если будет дана полная концепция, то здесь будет нанесен удар всяким националистическим теориям. Шамиля пытались представить как фанатика, направленного против русских.

Образ Шамиля. Это образ одного из передовых людей своего времени. С точки зрения самой попытки объединить племена в XIX веке-также чрезвычайно интересен образ Шамиля. Мне кажется, что в самом сценарии эта задача играет очень большую роль, и в сценарии это осуществлено, приподнятость и характер языка достаточно ярко рисуют обстановку времени движения Шамиля.

Я хочу сказать о вещах, которые нужно в этом образе сделать. Шамиль хотя и мудрый человек, но в сценарии он показан мудрее, чем это могло быть в самом деле. Некоторые моменты нужно пересмотреть, например, аскетизм, который он ввел — горцы этим были недовольны, и это отчасти способствовало его окружению. Должна быть раскрыта национальная ограниченность по линии чеченцев. В этой связи у меня возникает сомнение о наибах. Образ Даниэль-бека сделан очень сильно, но это образ изменника. Стоит подумать над тем, что Шамиль поставил во главу наиболее сильных и умных наибов; правильно ли это сделано?

Еще одно замечание — это о русских. Мне кажется, что Кавказская армия дана не очень сильно; не будем говорить о романтике, которую мы хорошо знаем по Лермонтову. Кавказская армия изучила традиции Ермолова, и попытка Паскевича^[6] насадить свои традиции лопнула. Я не совсем согласен, что нужно показывать быт ‹…›. Максим Максимович и генерал Пулло — это разные вещи. Мы знаем, что Кавказ был ссылкой Лермонтова и декабристов, и нельзя просто обходить эти вещи. Я думаю, что будет очень правильно, если кавказская линия будет развита не одним только образом генерала Пулло.

И последнее замечание по части текстов, и особенно по части текстов русских. Грузины у вас здорово говорят, но русские тексты нужно пересмотреть. Вообще же сценарий необычайно эмоционален и драматургичен. Его нужно двигать во что бы то ни стало.

ГЕРАСИМОВ^[7]. Козинцев в своем выступлении отметил все то, о чем я хотел сказать. Перед нами наличие очень интересного сценария, и двух точек зрения у людей, здесь присутствующих, по-моему, быть не может.

Я остановлюсь на отдельных вопросах. Сценарий имеет главный недостаток — он недостаточно развернут.

Вся борьба русского царизма делилась на какой-то период времени, здесь же этого не видно. Здесь нет устоявшегося быта войны, здесь вспышки страстей со стороны газавата. Нужно найти пути для этого дела. Интересно, сумеете ли вы привнести все это в действие. Кроме того, мне непонятно, как можно вложить в одну картину такой громадный материал — историю 50-летней борьбы. Мне кажется, здесь материал нужно разделить на 3-4 группы, и в каждом отрезке должен быть какой-то вводный материал. В двух-трех словах рассказать такие вещи, нужно развернуть картину всех этапов борьбы, без этого вам материал не поднять.

Теперь относительно лермонтовщины. Это абсолютно верно, насколько сильно выразителен текст, [но] отдельная пестрота слов здесь вырывается. Целый ряд речей Шамиля, наибов имеет какую-то национальную страстность (воробей и орел). Здесь очень кстати приведены народные пословицы, и эта пословица (о воробье и орле. — Публ.) очень убеждает. Мне очень нравится разговор, где Хаджи-Мурат с детской наивностью ‹…› он бежит с ним. Это очень интересная сцена. В отдельных местах язык чрезвычайно убедителен.

Что касается русских текстов, то по отношению к грузинским текстам они очень слабы. Поэтому тексты необходимо пересмотреть.

Теперь о некоторых людях, которых бы хотелось видеть в картине. По-моему, Воронцова в картине показать необходимо. Если говорить о Максиме Максимыче и о характере Кавказской армии, то присутствие Воронцова^[8] — это дух самодержавия, и без него покажется плохо. Его можно показать скупо, но показать нужно, он достоин этого. Это будет показан огромный человек, который имел определенное влияние на Кавказ.

Шамиль показан очень много, но вместе с тем страстей показано мало. Шамиль был чаяние и надежда Кавказа, он виден во всех проявлениях своего воинского духа; все это есть, а то, что он занимает ‹…› Кавказа — это не совсем ясно. Нужно было бы показать, как он проводит свою политику — это необходимо. Вообще же эта вещь производит на меня очень сильное и увлекательное впечатление.

ЗАРХИ^[9]. Как видно, мнение у нас у всех общее и очень отрадное по своему впечатлению. Чувствуется, что эта вещь национальна по форме, она насыщена народным колоритом. Но мне думается, что Шамиль не получился раскрытой фигурой, скорее он получился повстанцем, т.е. человеком, который не несет в себе принципов народовластия. Это выражается не только в военных действиях, это должен быть человек, который должен представлять из себя народовластие. И мне кажется, что это основной недостаток. Нельзя превратить Шамиля в повстанца, который воюет за несправедливость^[10] русского народа.

Я думаю, что то, о чем мечтал Шамиль, не прошло в жизнь, но важно показать, что он хотел и что он хотел сделать с Дагестаном. Мне кажется, что фигура Шамиля получается несколько проповеднической, а его нужно показать как вождя народа. Отсюда важна фигура Варлинского: это должна быть одна из самых главных фигур. Он представляет из себя прогрессивную часть человечества, тогдашней интеллигенции. Он должен помогать Шамилю в тех вопросах, которые ему нужны, тогда прогрессивная роль русского народа будет реальнее. В данном случае он получается обиженным, оскорбленным человеком. Нужно, чтобы он был проводником культуры, нужно, чтобы он знал Маркса, и, таким образом, его фигура будет значительно сильнее.

МЕССЕР^[11]. Я всегда эту вещь считала талантливой, и сейчас она очень убеждает меня. Калатозову нужно ее делать, ибо он органически связан с этой вещью, и сценарий заслуживает нужного внимания.

По всему руслу сценария протекает тема освобождения народа. До сих пор не было настоящего звучания этой темы, звучания кавказских народов, колорита, который звучит здесь. Я думаю, что Грузия не чудом понимала Шиллера — это, конечно, не чудо; наверное, к этому есть большие предпосылки, и вот, колорит, колорит кавказского народа нужно правильно вложить в картину, ибо ряд лучших сцен в сценарии связан с колоритом. Возьмите, например, сцену «братания» — эта сцена очень романтична, она выражена в национальном колорите. Очень хорошая сцена «наказание» — она также связана с народными обычаями. Или шариат^[12], свадьба — здесь национальное звучание, но здесь можно поговорить, на какой лад сделать свадьбу. Он понимает жизненные законы, но пользуется ими, как ему нужно.

Образ шариат[а]^[13] очень реальный и вполне достоин, чтобы вывести его на экран. В этих вещах звучит тема освобождения народа, и она очень характерна. Эти сцены можно еще развить, сюда можно ввести вещи, чтобы это не была только трагедия, а чтобы здесь была заложена большая государственная мысль.

Возьмите картины «Петр I», «Пугачев», «Бородино»^[14] и др. — такая же тема и этой картины, поднимающей образ большого исторического героя. Вот каким должен быть Шамиль. Здесь дело не в распрях, здесь очень глубокая и историческая вещь. Сценарий не о том, кто из них изменник, здесь тема о народе и о Шамиле — его вожде. Шамиль нуждается в раскрытии его, а у вас иногда он выглядит статично, речь его у вас иногда очень длинна. Ему нужно выражаться лаконичнее, но в своем стиле.

Также здесь не хватает некоторых вещей — например, состав войск Шамиля и т.д.; в общем, эта тема требует более натурального развития. Известно, что русские солдаты шли в войска Шамиля густой стеной, ибо они там получали землю; у вас же Пятериков выглядит каким-то исключением. Мне кажется, что эти вещи нужно дать значительно сильнее. Состав войск Шамиля — это очень важная вещь. Также нужно развернуть толкование Шамиля с шариатом (видимо, имеется в виду «Шамилем шариата». — Публ.), ибо это тоже очень важно, и на шариате нужно сделать акцент. На шариате была построена социальная программа, он сделал демократическо-политическую программу. Она взывала к ‹…›, эта демократическая сущность и есть социальная программа шариата. Поэтому нужно, чтобы это шло прямо, как программа Шамиля от самого Шамиля. Нужно показать, что Шамиль — смелый и умный вождь, который понимает, что народ воспитан в каких-то традициях, тогда будет понятна и ненависть Даниэль-бека, и сам образ Шамиля получит более сильное звучание. Это не будет позицией за освобождение одной группы людей, это будет государственный раздел.

Также нужно развернуть международное значение Шамиля. Известно, что в состав войск Шамиля входили поляки, венгры и русские солдаты, и это очень интересно показать, это связано с образом Варлинского. Может быть, здесь есть поляки, которые после Польского восстания^[15] идут к Шамилю. Нужно также выяснить об экспедиции Лавинского: должна она быть в кадре или за кадром. Вы скажете, что нет места в сценарии, но мы должны решать, что для нас важнее — это или интрига Даниэль-бека; эти вещи нужно сегодня разрешить.

Эта война велась 50 лет. К. Маркс очень интересовался Шамилем, это волновало Европу и весь мир. Это связано и с темой Кавказской армии. Лермонтов, Максим Максимыч и вся 50-летняя воюющая русская армия должна быть показана, как нужно. Генералы понимали всю колониальную политику. Также нужно хорошо обдумать образ Варлинского.

Можно было бы привлечь больше фольклорного материала, чтобы было больше пляски, музыки, пения...

КАЛАТОЗОВ. Шамиль запрещал петь и плясать — он был суровым человеком.

МЕССЕР. Но народ ведь живет, мечтает; он яростно дерется, но нужно показать, что он и танцует, а у вас только один раз танцует народ.

КАЛАТОЗОВ. Такой была программа шариата.

МЕССЕР. Речь идет об обогащении материала фольклорным материалом. У вас танцует народ перед смертью, и это носит изуверский характер. Поэтому я говорю, что нужно, чтобы было больше танцев. Я считаю, что сценарий еще нуждается в тех дополнениях, которые бы сделали большую историческую вещь.

БЛЕЙМАН. Я хочу обратиться к художественному руководству с одним вопросом. Я читал заключение по «Шамилю» осенью 1936 года. Я знаю, что этот сценарий все время лежал в студии «Ленфильм», и знаю, что постановка «Шамиля» планировалась года три тому назад. Ставить его должен был Павленко^[16], но не Калатозов. Год лежал этот сценарий в ГУКе.

Второй момент. У нас есть одна чудесная привычка — она заключается в стремлении сделать вещь более правильной, и в результате, когда начинают вставлять в сценарий целый ряд всякой ерунды, сценарий теряет всю свою прелесть.
Разговор об этом сценарии интересен в двух разрезах. Первый разрез — это разрез исторический, здесь нужно поговорить с историками. Известно, что русский писатель Марлинский^[17] пропал без вести. Есть легенда, что Марлинский пропал во время Шамиля. Калатозов, кажется, это точно знает. И у него в войсках Шамиля есть человек с похожей фамилией — Варлинский.

Мы здесь сталкиваемся с Толстым. У Толстого Хаджи-Мурат — предатель, и это художественно подкреплено Толстым. Калатозов поддерживает другую версию, менее популярную, — что Хаджи-Мурат не предатель. По-моему, здесь нужно очень тонко подойти к этому вопросу, чтобы не впасть в ошибку. Я лично мало знаю эту историю.

Русские говорят плохо — это нужно доработать, но когда говорят грузины, здесь настоящая поэзия. Это тот самый фольклор, который вы хотите вставить в виде песен и плясок, т. Мессер. Картину нужно ставить так, чтобы автор потом не отказывался ее переделывать.

Между прочим, сюда относится история насчет победоносного русского оружия. Нужно сказать, что «Ленфильм» поставил немало картин о Кавказе и немало опозорился с ними: «Путешествие в Арзрум», «Кавказский пленник»^[18] — это неубедительные картины.

Когда ставилась картина «Путешествие в Арзрум», там разговоры были такие: Россия вела войну с Турцией, Россия получила Туркестан, давайте возьмем славу русского оружия. Поэтому в картину всунули русские полки, которые гарцуют на кавказских полях. Я великолепно чувствую, что скрывается за вашими предположениями — давайте ставить точки над «i». Шло завоевание Кавказа силой русского оружия, людей грабили, занимали земли.

МЕССЕР. ...Вот здесь и нужен Воронцов.

БЛЕЙМАН. Я не понимаю, почему нужен Воронцов. Самый носитель русского империализма — жук, дерьмо, который правит русским народом.

Огарев помогает оружием движению; [это], правда, сказка, но из этого можно кое-что взять — это можно развить на каком-то разговоре, на какой- то реплике. Сам наместник Воронцов борется, но тут дело не в Воронцове. Давайте не будем вставлять в сценарий казенные вещи.

По-моему, Мессер, вы не поняли финала. Финал заключается в военной хитрости: они хотят отвлечь внимание и ударить, где нужно. Здесь есть трагедийность, обречение, и это очень хорошо. Все очень хорошо — бабы на конях, дети на конях; все очень хорошо. Вы обязаны кончать картину на том, что Шамиль сидит в Калуге и дохнет.

О чем нужно говорить в сценарии? Здесь нужно показать основную борьбу Кавказа с Россией, у вас же слишком много внимания сосредоточено на Даниэль-беке.

Что хорошего в сценарии. Когда мне Калатозов дал сценарий, первое, что я воспринял, — это как Шамиля ‹…›. Я с ужасом думал: неужели это быт, но это сделано в очень ‹…› характере, здесь все переосмыслено, и естественно возникает другой исторический характер. Дело не в том, чтобы развернуть историю и выявить Воронцова, не в этом дело; нужно вытягивать основные мысли о народе. 

Что мы знали о Панчо^[19]? А здесь мы увидели вождя мексиканского народа; несмотря на недостатки, которые есть в картине, он взят как народный герой. На это и нужно ориентироваться Калатозову.

Что нужно уточнить в сценарии. Нужно уточнить крепость, нужно, чтобы здесь было больше исторической сущности. Нельзя, чтобы офицеры играли в карты: здесь нужно дать что-нибудь другое. Кроме того, нужно проверить и заострить линию Варлинского.

ВАСИЛЬЕВ Г. Я разделяю общее мнение о сценарии, но мне хотелось бы наряду с тем, что отмечаются хорошие стороны сценария, сделанные на хорошем вкусе, поделиться некоторыми опасениями и мобилизовать внимание Калатозова на некоторых моментах. Нужно учесть, что где недостаточно рассчитаны ходы в сценарии — это может помочь лить воду на мельницу буржуазных течений.Когда читаешь вещь в литературном выражении, остается одно впечатление; тот же самый материал, переложенный в картину, может принести другое выражение и политическое воздействие на зрителя. Мне кажется, что при недостаточно тактичном подходе сценарий может приобрести несколько другую направленность и может дезориентировать автора. Примером этому может служить картина Дубсона^[20]. Его сценарий в своем литературном выражении не нес больших политических ошибок, которые оказались впоследствии в картине. Строить всю вещь на аварии самолета и показывать такие вещи было не совсем тактично. В этом деле нужно быть особенно осторожным.

В этом плане автор сделал очень много хороших вещей — это русские перебежчики Пятериков, Варлинский; это сделано очень правильно. Мне кажется, что эту тему, почему люди переходили, можно было вскрыть еще больше, и это, по-моему, необходимо подчеркнуть, чтобы было ясно, почему человек стал перебежчиком. Этот вопрос очень скользкий, здесь очень четко нужно проверить всю расстановку сил, нужно обратить внимание на некоторые вещи, чтобы они не пошли в другом направлении. Например, газават — мне кажется, что это слово священное — священная война против русских. Мы это так понимаем, и нужно быть очень внимательным в этих вещах, чтобы не было политических ошибок.

Не совсем обязательно вводить линию Воронцова, тифлисскую линию, а если и вводить, то под углом русской армии. Нужно показать линию враждебных лагерей, нужно, чтобы это движение имело больше смысла.

В этом же плане — убийство Хаджи-Мурата. Здесь хочется внести больше ясности. Хаджи-Мурат гибнет, но лучше было бы сделать акцент на провокации, а у вас это как-то случайно.

Когда к Станиславскому приходил актер, и он слушал его, он говорил: «У вас хороший голос, а что вы пели, я не понял». Таким образом, я хочу больше знать об эпохе, которую вы передо мной раскрываете. Когда я читал сценарий, то за всей борьбой страстей мне хотелось увидеть, откуда все это идет. Здесь очень хорошо сделан колорит: он бросается в глаза, но смысл часто теряется.
Все моменты в плане национальном развернуты и сделаны очень хорошо. Относительно текстов мне говорить трудно, так как мне попался такой экземпляр сценария, что читать их было почти невозможно, но мне кажется, что разговор людей очень пышен, его нужно немножко упростить. Также тексты немного длинноваты, но я думаю, что в режиссерском сценарии они будут немного переделаны. Есть рефрены — иногда они хороши, но есть и ненужные.

Последняя лезгинка для меня неубедительна, но если ты сумеешь сделать это хорошо режиссерски, то выйдет очень здорово.

Относительно русских солдат все хорошо, хорош и Варлинский; только неясно, почему он сюда пришел. Мне нравится его тип, но мне хочется знать причину его перехода к Шамилю.

Пулло нехорош. Мне кажется, что он сделан плохо, он более дешев наряду со всем, что имеется в сценарии: например, его манера разговаривать и проч. Эта фигура меня не устраивает.

ДЕНИСЯКО^[21]. Т. Горданов, какое у вас мнение?

ГОРДАНОВ^[22]. Сценарий мне очень нравится и, по-моему, о нем уже все сказали, что можно было сказать.

ДЕНИСЯКО. Почему был задержан сценарий?

МЕССЕР. Почему ко мне относится этот вопрос? Я отвечать за это не обязана. Я лично познакомилась со сценарием, и он мне понравился. Я говорила с Калатозовым, что есть договор с Левиным^[23], но мне кажется, что этот сценарий должен ставить Калатозов, и я считаю, что это дело сейчас нужно двигать.

КАЛАТОЗОВ. Я согласен со всем тем, что товарищи здесь говорили; главное, чтобы уложиться в одну картину. Ясно, что доработка должна идти по линии русской крепости, и я бы сказал, что она меня не удовлетворяет. Здесь нужно больше лермонтовского романтизма, Печорина и т.д. Линия колониального ‹…› на Кавказе должна быть показана чрез Воронцова. Здесь правильно говорили о показе Воронцова, об организации роты — эта линия должна быть яркая.
Поведение Хаджи-Мурата в театре слишком наивно: ему поручается такое большое дело, ему поручается подвести под удар Воронцова. Здесь сделать какой-то ход, чтобы его симпатия к Вильгельму Теллю ‹…›, и с другой стороны, чтобы все люди казались дураками^[24].

Дальше вопрос о Хаджи-Мурате и Шамиле. Трактуют, что Хаджи-Мурат был не изменник, а, поспорив с Шамилем о том, кто будет наследник, ушел от него. Хаджи-Мурат сказал, что имамом будет тот, у кого шашка острее, и Шамиль удрал от него. На этом построен роман Толстого.

Из чего я исходил? Первое — это письмо тогдашнего старшего цензора Луки Исарова: он говорит, что лично знал Хаджи-Мурата ‹…›. Я имел по этому поводу беседу с внучкой Хаджи-Мурата, которая разделяла эту точку зрения. Даниэль-бек не был убит — он удрал, но он не был изменником. После того, как Шамиль был пленен, Даниэль-бек обратился к кавказскому народу. Он пишет и клянется, говорит, что он был ‹…› Воронцовым и т.д. Вся линия его поведения показывает, что он был изменник; историки эту точку зрения разделяют. Даниэль-бек не был убит, но я его убиваю, я делаю это по своему художественному праву.

Вся русская сторона, безусловно, требует доработок. Кроме того, я думаю, что нужно будет ввести следующую сцену, чтобы Варлинский рассказывал Шамилю, что им интересуются в Европе. Есть письмо, где Маркс называет Шамиля «маленьким великим демократом»^[25] — это расширит понятие.

ДЕНИСЯКО. Когда мне Калатозов прочел сценарий, я 2-3 часа находился под впечатлением этих образов. Если Калатозов мастерски сможет сделать эту картину, картина будет большим произведением, но нужно иметь в виду, что возможность — это еще не действительность. Хороший сценарий можно передать так, что его в картине не узнаешь. Но я надеюсь, что если будут хорошие условия, хорошие предпосылки, то картина будет хорошая — а она должна быть хорошей.

Возьмите Пугачева, Степана Разина — тех, кто двигал народом. Здесь сценарий отличается силой народа, здесь выгодно, что Калатозов правдиво и сильно показал людей-героев и как эти герои выражали силу народа, как народ хотел освободиться от русских царей, которые его угнетали. Эта яркая сила народа ярко дана в образе Шамиля и др.

Здесь должна быть дана полная оценка народного движения Кавказа — этого обойти нельзя. Правильно или нет, что здесь дана оболочка регрессии. Если вы посмотрите на движение в Германии и других странах, то тут всегда была эта оболочка, и это нужно будет умело показать. Нужно идти не по линии, чтобы ее отобразить, — этого мало; ее нужно показать правильно — она носила здесь определенные черты, чтобы разить рабочий класс.

Те замечания, которые сделали товарищи о том, чтобы правильно дать художественную линию, чтобы не подойти к буржуазной линии, правильны. Неплохо было бы посоветоваться с историками.

Я думаю, что если будет малейшая возможность, поскольку это большое произведение, нужно договориться с тов. ‹…›, чтобы т. Сталин^[26] ознакомился с этим произведением.

Оценка, которая есть у Маркса, заставляет нас к этой вещи подходить правильно. Здесь речь идет о борьбе классов, и вождь выполняет волю народа, здесь чувствуется внутреннее движение народа против эксплуататоров.

Что касается русской линии, показа армии, то я должен сказать, что я на эту сторону мало обратил внимания. Когда мне читали сценарий, я больше внимания обратил на Шамиля. Создание роты солдат с дурными болезнями — это яркий пример старой армии. Но не только этим нужно показывать армию. Вообще же показать нужно все, но дать это нужно в рамках одной картины за счет расширения и углубления материала.

Этот сценарий — с большими задатками, и наш успех заключается в том, чтобы правильно реализовать возможности и помочь Калатозову справиться с этой задачей.

КАЛАТОЗОВ. Нужно скорее начинать работу.

РГАЛИ, ф. 2450, оп. 1, ед. хр. 9, л. 1-22.
Машинописная копия с рукописной правкой, внесенной зелеными чернилами.

«Я делаю это по своему художественному праву». Материалы к истории неосуществленного фильма «Шамиль» [Публикация и комментарии А. С. Дерябина и С. М. Ишевской] // Киноведческие записки. 2004. № 67.

Примечания

1. ^ Речь идет о спектакле «Разбойники» («In tirannos!»), поставленном А. Ахметели и Ш. Агсабадзе на сцене Театра им. Руставели. Премьера спектакля состоялась 9 февраля 1933 года. В том же году театр показал эту постановку на гастролях в Москве. См.: История советского драматического театра в 6 тт. Т. 4. М.: «Наука», 1968, с. 274-281.
2. ^ «Арсен» (1937), реж. М. Э. Чиаурели.
3. ^ Штейн Александр Петрович (1906-1993) — драматург, сценарист, публицист. В 1935-1940 гг. был главным редактором журнала «Искусство и жизнь».
4. ^ Гранат Александр Наумович (1861-1933) и Игнатий Наумович (1863-1941) — русские издатели. В 1892 году основали в Москве издательство, главным изданием которого стал «Энциклопедический словарь» в 58 томах. В 1917 году издательство Гранат преобразовано в Русский библиографический институт (в 1939 году вошел в Государственный институт «Советская энциклопедия»).
5. ^ Покровский Михаил Николаевич (1868-1932) — историк, советский партийный и государственный деятель, академик АН СССР (1929). Автор «Русской истории с древнейших времен» (т. 1-5, 1910-1913), «Русской истории в самом сжатом очерке» (ч. 1-2, 1920), ряда работ по истории внешней политики, революционного движения, историографии. Автор статей о кавказских войнах и Шамиле в энциклопедическом словаре «Гранат». 
6. ^ Паскевич Иван Федорович (1782-1856) — граф Эриванский (1828), светлейший князь Варшавский (1831), русский генерал-фельдмаршал (1829). В 1827-1830 годах наместник на Кавказе, главнокомандующий во время русско-иранской и русско-турецкой войн, с 1831 наместник Царства Польского.
7. ^ Герасимов Сергей Аполлинариевич (1906-1985) — режиссер, сценарист, актер.
8. ^ Воронцов Михаил Семенович (1782-1856) — государственный деятель, генерал-фельдмаршал, светлейший князь. В 1823-1844 годах новороссийский и бессарабский генерал-губернатор. В 1844-1854 наместник на Кавказе с неограниченными полномочиями.
9. ^ Зархи Александр Григорьевич (1908-1997) — режиссер, сценарист.
10. ^ Рядом со словом «несправедливость» зелеными чернилами приписан вопросительный знак — видимо, стенографическая запись могла быть расшифрована неточно.
11. ^ Мессер Раиса Давыдовна (1905-1984) — литературный критик, литературовед. Во второй половине 1930-х и некоторое время после войны была редактором «Ленфильма».
12. ^ В стенограмме слово «шариат» почти повсюду напечатано с большой буквы — как имя собственное. Очевидно, это произошло либо из-за того, что стенографистка спутала в ряде мест «шариат» и «Шамиль», либо из-за весьма своеобразного (скажем так) понимания шариата Раисой Мессер.
13. ^ Рядом зелеными чернилами приписан вопросительный знак.
14. ^ «Петр I» (2 серии, 1937-1939, реж. В. М. Петров), «Пугачев» (1937, реж. П. П. Петров-Бытов). Говоря о «Бородино», Р. Д. Мессер, видимо, имеет в виду тему «1812 год», фигурировавшую в темпланах на 1938/39 год, но так и не доведенную даже до стадии законченного сценария.
15. ^ Польское восстание против царизма вспыхнуло в ноябре 1830 года и было подавлено в октябре 1831 года.
16. ^ Павленко Петр Андреевич (1899-1951) — писатель, драматург, сценарист.
17. ^ Бестужев (Бестужев-Марлинский) Александр Александрович (псевд. Марлинский) (1797-1837) — русский писатель, критик, поэт; декабрист. Воевал на Кавказе. Погиб в бою при высадке на мыс Адлер. Так как тело его не было найдено, возникло множество легенд о том, что он жив, находится среди горцев Шамиля и т.п.
18. ^ «Путешествие в Арзрум» (1936, реж. М. З. Левин), «Кавказский пленник» (1930, реж. А. В. Ивановский).
19. ^ Имеется в виду фильм Джека Конвея «Вива, Вилья!» (1934, США). Вилья Франсиско (наст. имя Доротео Аранго, известен также под именем Панчо Вилья) (1877-1923) — руководитель крестьянского движения на севере Мексики в период Мексиканской революции 1910-1917, в 1916-1917 участник борьбы с иностранной интервенцией. Убит реакционерами.
20. ^ Фильм М. И. Дубсона «Большие крылья» (1937) был запрещен вскоре после выхода на экран. Подробнее об истории картины см. в кн.: Марголит Е., Шмыров В. Из’ятое кино. М., 1995, с. 60-61.
21. ^ Денисяко М. Е. — с осени 1937-го до осени 1938 года директор «Ленфильма». В «ленфильмовском» фольклоре в память о его недолгом правлении осталась поговорка «Было всяко, теперь — Денисяко».
22. ^ Горданов Вячеслав Вячеславович (1902-1983) — оператор.
23. ^ Левин Моисей Зеликович (1895-1946) — режиссер, художник кино. Предполагалось, что он, закончив картину «Амангельды», приступит к постановке фильма по сценарию П. А. Павленко «Шамиль». См., например.: «Кино», 1937, № 60, 29 декабря, с. 3.
24. ^ Рядом зелеными чернилами приписан вопросительный знак.
25. ^ Видимо, имеется в виду следующий фрагмент из письма Карла Маркса Фридриху Энгельсу от 8 августа 1854 года: «Читал ли ты в газетах, что двух турецких офицеров, посланных от азиатской армии к „страшному“ демократу Шамиль-бею, сопровождал полковник Бандья?» (Сочинения Маркса и Энгельса. Т. 28. М.: Государственное издательство политической литературы, 1954, с. 325. Бандья Янош (1817-1868) — венгерский офицер, революционер, журналист).
26. ^ «Т. Сталин» подчеркнуто снизу зеленым карандашом.