Пятый съезд СК СССР почти единодушно избрал Сергея Бондарчука главной мишенью: могущественного и всесильного советского кинематографиста номер один подвергли безжалостной обструкции. Если большинство официозных художников просто были выведены из руководящих органов союза, то С. Б. удостоили разбора персонального дела (по методам этот разбор походил на действия тех, против кого и сражались тогда революционеры). Безусловно, для многих коллег С. Б. являлся буквальным олицетворением советского строя. Звание народного артиста СССР он получил в тридцать два года, а к 1986 году был Героем Социалистического Труда, лауреатом Ленинской и четырех Государственных премий, профессором ВГИКа. Его лояльность к власти была столь же несомненна, сколь искренна, однако официозный статус предоставлял ему такие преимущества, как режим наибольшего благоприятствования и — достаточно взглянуть на послужной список С. Б. — неограниченное финансирование. Но тот же послужной список есть неотменимое свидетельство значимости вклада С. Б. — актера и режиссера — в историю отечественного кино. Он играл страстотерпцев и романтиков, изнутри взламывая канон советского положительного героя, который был чужд эмоциональной чрезмерности, отличавшей актерскую натуру С. Б. Его герой был тем идеальным лицом, каковое режим выдавал за свое собственное. Он олицетворял собой величие — величие народа (Андрей Соколов), величие поэта (Тарас Шевченко), величие ученого (академик Курчатов). Его Отелло, отцом Сергием, кардиналом Монтанелли, царем Борисом владели страсти трагедийного масштаба. Большой трагический актер жил в эпоху, у которой жанр трагедии определенно состоял на подозрении. В С. Б. было живо проповедническое начало — в сущности, он родом из народников прошлого века с их истовой убежденностью и склонностью к жизнеучительству. Эти его качества востребованы в ролях доктора Астрова и Пьера Безухова, Коростелева из «Сережи» и Емельяна из «Степи».
В режиссуре он тяготел к эпичности, к сложным многофигурным композициям. С. Б. барочен, избыточен, ему всегда было тесно в рамках традиционной кинематографической повествовательности. Он перенасыщал раствор фильма персонажами, фрагментами, деталями, вмещал в его пространство все новые и новые смыслы. Но стремление к многозначности у С. Б. подчас оборачивалось многозначительностью. Умело воссоздавая и компонуя исторические фактуры, легко управляясь в кадре с многотысячными армиями (батальные сцены в «Ватерлоо» и поныне остаются непревзойденными) и сотнями вальсирующих пар на дворцовых паркетах, он порой останавливался в растерянности перед простой необходимостью придать законченную форму собственно фильму. Накануне Пятого съезда С. Б. завершил масштабную и помпезную постановку «Борис Годунов». То обстоятельство, что в фильме была занята вся семья режиссера, а сам «Борис Годунов» немедленно выдвинут в конкурс Каннского кинофестиваля, стало решающим и роковым раздражителем для кинематографической общественности. Не случись этих хронологических совпадений — удар съезда по С. Б. мог быть значительно мягче. «Борис Годунов» и впрямь казался тяжеловесным и архаичным по языку, а по жанру — скорее исторической мелодрамой, нежели поэтической трагедией. Тем не менее в тщательности проработки экранных фактур и в мощной, пусть и мрачной энергетике этому фильму отказать нельзя. Но его автор так долго оставался вне критики, так долго в качестве единственно возможной реакции на его произведения официально был дозволен лишь восторг, что жажда реванша возобладала над обыкновенным здравым смыслом, который подсказывал, что в сравнении со многими фильмами современного контекста эта неудача С. Б. заслуживает большего снисхождения. Перестройка в кино отлучила С. Б. от власти, но его международный авторитет от этого отнюдь не пошатнулся: благодаря ему режиссер добился возможности реализовать давний проект — многосерийную экранизацию «Тихого Дона» с участием западных звезд. Однако С. Б., привыкший за многие годы к защите и всемерной опеке государства, не был готов к новым временам: юридические отношения российской и итальянской продюсерских фирм оказались весьма запутаны, далее осложнены судебными разбирательствами — и фильм не вышел ни на российский, ни на европейский экран.
С. Б. дожил до времен реванша. Дожил достойно — сторонясь коалиций и группировок, не участвуя в публичных разоблачениях и не опускаясь до выяснения отношений в прессе. На Втором съезде российских кинематографистов весной 1994 года бывшие революционеры повинились перед некогда обиженными ими классиками советского кино. С. Б. мужественно пережил драму крушения иллюзий, но не смог пережить драму своего «Тихого Дона». Осенью того же года его не стало. Заветный фильм по «Тарасу Бульбе» с его героем, не простившим сыну предательства, так и остался невоплощенной мечтой.
ПАВЛОВА И. [Сергей Бондарчук] // Новейшая история отечественного кино. 1986—2000. Кино и контекст. Т. 1. СПб, 2001.