Звуковой фон «Листопада» плотно забит шумным многоголосием, в котором русские, грузинские, украинские, молдавские, узбекские песни перемешиваются с непрерывно звучащими по радио выступлениями передовиков труда, сообщениями о перевыполнении плана в той или иной отрасли народного хозяйства, репортажами о новых починах тружеников полей и заводов, уроками утренней гимнастики, сводками погоды и т. д., и т. п. У этой беспрерывно звучащей мешанины песен и текстов множество функций. Где-то фонограмма вторит настроению эпизода, где-то резко контрастирует ему, где-то иронически комментирует действие. Но при всем этом многообразии обязанностей, которые призван выполнять звуковой ряд фильма, есть у него и своя главная стратегическая задача.
Визуальный ряд фильма говорит: это заводской двор, это кабинет директора, это улица Тбилиси. А звуковой ряд, в котором контрапунктом к грузинским сценам то звучат русские «Валенки» в исполнении Руслановой, то идет прямой репортаж из Донбасса, то льется узбекская мелодия, как бы раздвигает локальное пространство кадра, «географию» проблемы и фильма в целом.
Вставляя с помощью этого звукового моста сюжет-миниатюру в широкую раму закадровой действительности, Иоселиани укрупняет и масштаб самого фильма — внешне столь «тихий» и несколько флегматичный, он превращается на наших глазах в произведение страстное, социально активное, истинно проблемное.
Бывает так, что художник, торопясь поскорее и поострее откликнуться на злобу дня, слишком уж назойливо выпячивает на первый план волнующую его общественную проблему. И тогда проблемность подминает под себя характеры, комкает и упрощает психологический рисунок главных героев и, отрываясь от жизненной среды, выступает излишне голо. И не потому ли эффект воздействия подобных проблемных произведений порой сильно снижается и они не могут выполнить до конца свою главную функцию общественно-социальной терапии?
«Листопад» Отара Иоселиани (а то же самое можно отнести и к фильму «Жил певчий дрозд») — это, прежде всего, кусок самой жизни во всей полноте и многообразии слагающих ее красок, с неповторимыми человеческими характерами и судьбами. И уже только благодаря этому фильм обретает остроту и проблемность. Иоселиани не спешит поскорее заявить волнующий его вопрос, вытащить его на яркий свет. Он выплескивает на экран до краев полную чашу жизни, заранее не отбирая из нее то, что прямо будет работать на проблему, а что окажется лишним. Ничем не нарушая свободного течения жизни, Иоселиани всматривается в бесконечное мелькание лиц, судеб, характеров, он вслушивается в неясный гул случайных разговоров, гомон толпы, пестрый шум жизни большого города и мягко, неназойливо отмечает русло конфликта: исследуя жизненный поток, он находит в нем лица своих главных героев, их судьбы, характеры и, только как следует всмотревшись и вдумавшись в них, осторожно подводит нас к бурным водоворотам острейшей социальной проблемы.
С этой точки зрения «Листопад» Отара Иоселиани в равной мере можно назвать как фильмом проблемным, так и фильмом лирическим, исповедальным. На всем, что мы видим в нем, лежит явственная печать авторского мироощущения. В любой сцене, на любой детали мы чувствуем взгляд самого художника, его личное, глубоко выстраданное и пережитое отношение к изображаемому. И когда в одну из самых печальных для главного героя ночей режиссер поднимает наш взор к небу и показывает луну, полузакрытую облаками, то кажется, что даже это далекое от земли и столь равнодушное к делам людей светило внимательно смотрит на землю из глубин вселенной, печально и задумчиво усмехаясь всему творящемуся там внизу. И в этом печальном взоре луны мы словно перехватываем взгляд самого режиссера, читая в нем ранящую сердце боль и тревогу.
Фомин В. Бездонность простоты / Пересечение параллельных-2. М.: Канон+, 2014.