Александр Липков:
[Спектакль] «Луна для пасынков судьбы» Юджина О’Нила захватывал, поражал своей свежестью и талантом с первых же минут зрелища.
Необычно было само решение спектакля: игрался он не на сцене, а прямо в съемочном павильоне только что введенной тогда в строй учебной студии. Декораций практически не было — было лишь четыре площадки, подвешенных на разных уровнях, — на них, откуда-то сверху, по железным лесенкам и служебным мосткам сбегали действующие лица; был убогий реквизит (ржавая железная бочка с водой, чан для стирки белья, несколько старых ободранных кресел и колченогих стульев), но все вместе рождало поразительную иллюзию подлинности. Казалось, мы во всех мельчайших подробностях видели этот обветшалый, пришедший в запустение и упадок фермерский дом, где безотрадно протекала жизнь его обитателей, взрываемая изнутри неутоленным желанием чего-то иного — любви, счастья, свободы от иссушающих мозг и сердце мелочных забот. И, как символ этой неумирающей в человеческих сердцах надежды, возвышался надо всем огромный сверкающий диск луны, растянутой на канатах между полом и потолком.
Удивительно легко, свободно игралось в этой атмосфере молодым актерам. Было очевидно, что об исполнительнице главной роли Екатерине Васильевой можно говорить как о талантливой, яркой, уже состоявшейся актрисе. Да и ее партнеры радовали не только профессионализмом, но и бесконечной верой в своих героев, в их горести и яростное отчаяние, в манивший откуда-то издали и ускользавший проблеск надежды. Потом у этих тогдашних дебютантов было немало ролей в кино, хороших, а иногда и не очень, но равных этим мне видеть не пришлось.
Командовал всем стремительно разворачивающимся зрелищем невысокого роста мальчик в вытертых джинсах, которого можно было принять за кого угодно — за абитуриента, рабочего павильона, администратора киногруппы, за кого-то из друзей-болельщиков игравших сейчас студентов, за ассистента режиссера — только не за самого режиссера, каковым на самом деле он был. Трудно было поверить, что вот этот мощный, глубокий, выстраданный душой спектакль мог поставить неоперившийся мальчишка, даже еще не получивший вгиковского диплома. ‹…›
Сергей Соловьев:
Буквально за десять дней до защиты дипломов мы натолкнулись на пьесу Юджина О’Нила «Луна для пасынков судьбы» и на том рабочем запале, который остался от погибшего «Иванова», за две ночи поставили ее во вгиковском павильоне. Павильон был выбран вынужденно — просто нам отказали в постройке декораций. Неделя ушла на разучивание текста, на блуждания по московским помойкам в поисках всяческой рухляди: там — обломок самолета, там — железная бочка. Костюмы сделали из рванья. Так, как бы походя, родилась одна из любимых моих работ, пусть срок ее жизни был всего-навсего те десять дней, которые ее играли. Это была одна из самых радостных страниц овладения профессией. Я узнал счастье работать свободно, повинуясь обстоятельствам, хотя при этом и не приспосабливая себя к ним. С тех пор я верю в непростую роль случайности, непреднамеренности — от нее не надо ни бежать, ни прятаться. Пока ты веришь в себя, в свою профессию, знаешь ее — встреча со случайностью вовсе не будет означать, что ты пошел у нее на поводу. Ведь сам-то ты уже внутренне не случаен, у тебя есть вкус, пристрастия, лицо и голос, и, значит, не ты подчиняешь себя ее диктату, но заставляешь ее служить тебе. Ведь нельзя же, скажем, запрограммировать встречу с любимой, знать на каком году и в каком месте с ней столкнешься. Важно только, узнать ее, когда встретишь, понять, что это твоя судьба.
Цит. по: Липков А. Мир фильмов Сергея Соловьева. М.: ВБПК, 1986.