«Сюрная комедия и страшный «соц». Классный рок-н-ролл Татьяны Люсьеновны Друбич сменяет танец гегемона из Люберец с незабвенным «дурдомовцем». 
Трудно дать более привлекательную рекомендацию этому фильму. Впрочем, столь же надежно сработает на рекламу простое упоминание об «Ассе».
Если «Ассу» еще можно считать фильмом «в стиле рок», но нельзя — молодежным, то «Черную розу...» чисто роковой уже не назовешь, молодежи здесь едва ли не меньше.
Есть Александра — Друбич, страстно влюбленная в Володю — Абдулова, женатика с двумя детьми, приезжающего к ней на «Вольво».
Есть мальчик Митя (а был ли он мальчиком!?). «Неформал, последнюю рубашку отдаст», — говорит о нем Александра. В общем, неформал Миша Розанов, обожающий Бориса Борисыча, играет неформала Митю.
Есть еще Толик «с прибором». Если кто-нибудь помнит речь, которую герой А. Баширова в «Игле» произносит, стоя на бочке, тот может хотя бы приблизительно представить себе его новую роль.
Каждый занимается своим делом: Друбич любит Вовика; Вовик наливает поварешкой шампанское из бидона; сирота Митя, интеллигент в энном поколении, мечтает поехать в Ленинград и поступить в Нахимовское. Саша Митю отговаривает: «Чтобы ты лучшие годы с пустой головой на плацу протопал?!»
Митя читает письмо от деда из Канн: «Горько и страшно прожить жизнь без корней. Еще страшнее и горше прожить ее с дураками по их законам...»
Кто по чьим законам живет? Кто дурак? ‹…›

Митя благороден и поступает в очередной раз благородно. Тогда («Ой, кто это?») появляется видение Иоанна Предтечи. Какой неожиданный переход: от рока — к религии, но религии — не догматичной, а подвижной и даже не лишенной юмора...
Путь от страха и печали лежит к любви. От жестокости
— к доброте и терпению. Если бы в фильме не возникло ничего, кроме этого образа, его и тогда нужно было снять.
А в общем, прав Вовик: «Ты зря себя распаляешь. Мы ведь музыку собрались послушать, музыкально оттянуться».                              Максим БЕРЕЗНИЦКИЙ, студент ЛГУ    

Березницкий М. Прикол № 2 // Смена. 1990. 16 марта.

Прежде всего я очень прошу вас, читатель, — посмотрите этот фильм. Если ни «Избранные», ни «Асса» вас не тронули или вам не знакомы, извольте взглянуть на милых сердцу Збруева и Абдулова, Савельеву и Друбич. Не заинтересовало и это — ради того, чтобы послушать Бориса Борисовича, сделайте милость! Впрочем, я приглашаю вас посмотреть этот фильм совсем по другой причине. Я приглашаю вас в кино, которое открывает нам двери в эстетику Завтра, а некоторое время спустя станет эталоном духовной ниши в мире, теряющем свою духовность.
Я знаю, что многие законченные эстеты, покидая зрительный зал, не преминут со смаком произнести слово «китч». Слово очень обидное, однако до известной степени фильм имеет к ширпотребу прямое отношение. Это действительно китч. Вот только прибавило ли это определение ясности? В принципе, все совершенно ясно и даже банально. Наивные надежды отечественного кинематографа отмежеваться от государственной власти обернулись не менее унизительной зависимостью от массового зрителя.
В итоге искусство, целиком зависимое от кошельков бездуховной в большинстве своем массы, обречено делать уступки этой бездуховности. Мне кажется, компромисс между зрелищем, зрелищностью и духовностью, между ориентацией на «плебс» (о боже, тяжело святотатствовать!) и высотой вечных эстетических ценностей неизбежен, и Сергей Соловьев, одним из первых в нашем кинематографе осознав это, ныне демонстрирует результаты своих экспериментов.
Этот фильм рекламируется достаточно грамотно. Рекламные ролики, отличные афиши, календари, наконец, роскошный бенефис, транслировавшийся в «Киносерпантине». Право, нечего добавить. 

Наследников А. Это жизнь смеется нам в лицо // Смена. 1990. 16 марта.