«ОЙ, КТО ЭТО?» — с деланным испугом спрашивает титр.
А это, гля, мы.
И кто в данном случае выглядит действительно нелепо — так это наши киноведы, глубокомысленно пытающиеся поверить сию дисгармонию своей логарифмической линейкой. Одно слово: «ушельцы».
Смех «Черной розы...» не для расставания с прошлым, а для выживания в настоящем.
Смех «Черной розы...» — это и самоирония киноискусства, которое в условиях полученной свободы то и дело встает в псевдофилософскую позу, претендуя на архимногозначительность, доморощенно химича с метафизикой.
Смех «Черной розы...» — это и возвращение к смеховой культуре народного искусства, когда интеллектуальная рефлексия находит выход- утешение в ёрническом анекдотце, разрешая смехом тоску бытия.
Веселая помойка — так можно определить стилистику этой картины, и не случайно слово «помойка» в данном определении начинает как бы двоиться.
Помойка — потому что выброшены, свалены в беспорядочную кучу наши стереотипы, штампы, символы вчерашней веры, наши бодяги и долболобства, чаяния и отчаяния.
Но и потому помойка, что помыться представляется случай, маленько отскрестись от чешуи и коросты, — «я себя под Соловьевым чищу, чтобы плыть» — так, кажется, сказал поэт?
Вот и плывет в финале гордый парусник.
Так уж у нас мозги сдвинуты и чувства деформированы, что на какие-то элементарные человеческие вещи приходится выходить с поворотцем, с ироническим прищуром. Тут уж мы у времени в плену. ‹…›

Ерохин А. Вкус свободы и свобода вкусов // Экран. 1991. № 2.

С. А. Соловьев настаивает, что картину он снимал в жанре «комического маразма», где все, «как у нас в жизни». Однако, мне кажется, режиссер всегда понимал, что искусство не может мгновенно воздействовать на жизнь. Но оно может менять образ мыслей.
Если в «Ассе» зимняя Ялта, пальмы под снегом были символом застойного времени, то в «Розе» неким символом являются странная квартира и странные люди, суетящиеся в ней, отягощённые духовной неразберихой. Как и в «Лесе», герои носят своеобразные маски и карнавальные костюмы, разыгрывая перед нами представление времен перестройки и гласности. «Человечество выжило, потому что смеялось» — это ли не девиз картины и нашей жизни? Да, мы постепенно обретаем способность смеяться над собой не только вчерашними, но и сегодняшними, что уже прогресс. Приходит понимание того, что учиться на своих ошибках — это вовсе и не значит учиться, потому что ошибки каждый раз другие. И выстрел «Авроры», силуэт которой несколько раз появляется в картине, если и означал начало новой эры, то вовсе не предполагал, что одновременно начисто отшибет нам память. Ведь история России началась не в октябре 1917-го, и нельзя отметать все то, что было перед отметкой «1917». «Весь мир насилья мы разрушим до основанья, а затем...» — что последовало затем? Попытка построить светлое будущее на костях и развалинах?
Фильм замечательный. В нем много смешного и грустного, и все это, переплетаясь, создает неповторимый мозаичный узор, мучительно напоминающий нашу жизнь...

Малая Р. «Черная роза...» — что она мне напоминает? // Экран. 1991. № 4.