Соловьев старается разнообразить и актуализировать эту незатейливую историю всевозможными трюками и режиссерскими «излишествами». В действие вводятся несколько сумасшедших, пьяненький разжалованный посол, африканский министр, популярный певец Б. Гребенщиков, акробатические танцы, внезапная смерть одного из психопатов и даже обряд крещения. Все это хоть и белыми нитками, но все же как-то пришито к сюжету, но без политических демаршей режиссер обойтись не мог: сильнодействующим «разоблачением» сталинизма он счел показ несварения желудка у Сталина. Да уж, не пожалел сарказма! Но, право же, мне было противно заглядывать в унитаз, с которого только что слез тиран, и ровно ничего к моей ненависти эта безвкусица не прибавила.
В нагромождении всех этих бессмысленностей я, признаться, как-то упустил развязку сюжета: то ли подробно избитый любовник согласился жениться, то ли благородный отрок скоропалительно подрос до брачной пригодности? Впрочем, это не важно. Грязный, безумный, безнравственный мир ублюдков, собранных автором фильма в тесной квартире аристократического ребенка, настолько гнилостен и мерзок, что ни благополучный финал, ни даже подробно показанный обряд святого крещения делу не помогут.
И чем больше угнетала меня эта кинематографическая какофония, тем горестней было замечать в ней рудименты прежних соловьевских фильмов.
Я вспоминал мальчика, который в «Ста днях после детства» был озарен первой любовью, осознанной после лермонтовского «Маскарада». Я вспоминал девушку в «Спасателя», влюбившуюся в учителя, раскрывшего ей глубину и красоту «Анны Карениной». И девочку, возмечтавшую себя наследницей Пушкина в фильме «Наследница по прямой». Даже гораздо менее симпатичный мне мальчик Бананан из фильма «Асса», в котором Соловьев шумно начал отход от своих былых творческих позиций — даже этот не слишком интеллектуальный герой старался противопоставить свою музыку и любовь победительной пошлости.
Ратуя за чистоту и духовность нашей молодежи Соловьев опирался на немеркнущие традиции русской литературы и искусства. Что же мы увидели в последней его работе? Митя — тоже вроде бы прямой потомок, но что за традицию наследует он? Антисоветскую брань и иностранную валюту. И кому он столь щедро предлагает эту валюту вместе с сердцем и рукой?
Татьяна Друбич, умевшая даже в отрицательных ролях сохранять женское достоинство, спокойную грацию играет в этих разноцветных «Розах» слезливую и похотливую дурочку. Мне было жаль актрису, когда вопреки своим данным она растопырив руки и ноги, перекатывалась в плясе через спину своего партнера и когда она буквально тащила на себя своего пресыщенного возлюбленного.
Как и «Асса», «Черная роза» декларативно рассчитана на сенсационный успех, на коммерческую победу. Я не против таких намерений, хотя и считаю, что у искусства несколько иные цели.
‹…› фильм несмотря на все вольности, небогатые новации и плюрализм художественного вкуса, действительно скучен! Скучен потому, что не имеет смыслового стержня, персонажей, вызывающих сочувствие или хотя бы любопытство. Всего этого трюки и нецензурности заменить не могут. ‹…›
Хочется сказать талантливому Сергею Соловьеву ‹…›, не пора ли, по счастливому выражению поэта «... впасть как в ересь в неслыханную простоту»! В ту простоту, которая отличает подлинное искусство и позволяет сказать зрителю о том новом, зачастую неслыханном и неожиданном, что входит в нашу жизнь; сказать просто, ответственно и весомо.
Юренев Р. Простоты хочу, простоты... // Правда. 1990. 1 сентября.