«Я ПРАКТИЧЕСКИ АНГЕЛ...»
«Солнечный удар» сразил Митю Лопухина, когда он увидел ЕЕ — в венке из полевых цветов, с французским романом, и за роялем... Эго чувство было зафиксировано и увековечено в фильме «Сто дней после детства». Каких только эпитетов не выло — нежная, тургеневская, пленительная... Любой из ива — к месту
— ведь то был взгляд ВЛЮБЛЕННОГО...
Вот прошло 15 лет, и уже другой Митя (последний из рода Лобановых),такой же юный, как и герой «Ста дней...», как завороженный смотрит на НЕЕ...
Фильм «Черная роза...», год 1989-й!
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: всем поклонникам имиджа Татьяны Друбич, тем, кого все эти годы она притягивает и вдохновляет, напоминает о вечном и непреходящем. «Роза» - не «Асса» ... Лучше не ходите! Ваше сердце не выдержит — раз-ру-ше-ния! (Это, конечно, глюк, но... доля правды есть!)
«Я давно уже хлам, мне далеко за двадцать...» (Александра о себе).
«Котла я с ней, Дмитрий, и становлюсь слабым в беззащитным, как грудное дитя...» (суперстар Володя, любовник Александры, о ней).
«Хотя бы мать пожалела, она же страдает, как только тебя видит, сразу принимает димедрол... » (отец о чувствах мамы к Александре)
«Я тебе рот завяжу!» (отец — Александре).
Александра: маршальский мундир в галифе на босу ногу, ордена, значки и побрякушки, металлические браслеты, ремни, фенечки, пряжки, очки, цепочки... — живое воплощение сюрных
Итак, Татьяна Друбич — укор всей и всяческой эмансипации — в фильме Сергея Соловьева!
Александр Абдулов — Володя, любовник Александры, он же любовник номер раз советского кино!
Поскольку в фильме — все по высшему разряду, то и без Абдулова не обойтись!
Вдох — задержка дыхания — и... глубокий выдох...
И только в такой последовательности, иначе ОН не выдержит...
Вдох — разговор с титулованным тестем...
Задержка дыхания — с женой (потому как раз поцеловал и всю жизнь мучается)...
Выдох — АЛЕКСАНДРА..
А у меня в багажнике в машине («Вольво») последний Элтон Джон, последний Маккартни, ‹…› последний Майкл Джексон, у меня все последнее. Как говорится, отчего крыша съезжает...
Вы знаете, что такое гарлемский стиль? — Он знает.
Вам дарил собачку Карден (даже если вы очень отказывались)? — Ему — да.
Вы пьете шампанское по утрам с бананами и клубникой? — туда же. Вас ждет мадам Тетчер послезавтра в Лондоне? — вопрос к нему же.
Вы знаете, что такое работать лицом? Это работать Володей, и поверьте — это работа на износ!
Этой ролью Абдулов подводит черту энному числу героев, сыгранных за двадцать дет в кино и театре — красавчиков и чудовищ, счастливчиков и неудачников, злых и добрых, сильных и слабых, одним словом, наших мужчин!
«ЧТО ТВОРИМ, РОССИЯНЕ?» ИЛИ «ОТЧЕГО КРЫША СЪЕЗЖАЕТ...»
Александр Баширов (заметьте, не актер!) — в роли лимитчика Толика,
по документам — Анатолия Феоктистовича Гнилюги, уроженца Села Большие Обсеры Красногвардейского района Ленинской области.
По мнению соседа — «натуральный псих», но сам Толик считает себя «итогом трудного исторического пути нашей свободной демократической страны».
Держится с достоинством, употребляет культурные выражения:
пардон, пожалуйста... чаще — совсем непарламентское:
«Мне хочется на такие дела положить с большим прибором!».
Но надо быть великодушным: дурная наследственность, .
Трудное детство... Лимита, одним словом.
Причем личность весьма своеобразная: просыпается ежедневно
от пушечного залпа легендарной «Авроры», решительно не терпит никакого насилия над собой «специализированный компот «Русалочка» гонит исключительно из чувства протеста, по той же причине под тюфяком — аккуратные стопки «Русской мысли» и изданий «Посева».
По-детски трогателен в своей привязанности к воздушным шарикам. На звонок в дверь реагирует однозначно: «Это ко мне, наверное, из дурдома». А еще у него «вертушка» в комнате, можно в Смольный позвонить. можно — в Кремль.. Как угодно!
Ну, а раз задействован Кремль, то понятно, что Толик — главное лицо в фильме, так сказать, «рупор идей» (см. признание Соловьева).
Ой, кто это? — спросят зрители.
Александр Баширов — счастливое открытие Соловьева (см. «Чужая Белая и Рябой», «Асса»).
Роль обыкновенного русского человека Толика написана специально для Баширова.
И РАЗ, И ДВА, И ТРИ!
Людмила Савельева — мать Александры.
Внимание: новая заявка Людмилы Савельевой на "Оскар" (за лучшую эпизодическую роль)!!!
Безумную Офелию мы вполне можем себе представить... так было У Шекспира. Но вот безумие Наташи Ростовой (в наших с вами условиях) — только в фильме Сергея Соловьева.
Людмила Савельева на наших глазах совершает самый рискованный актерский шаг — за ним либо триумф, либо полное отречение всех поклонников.
Мама, «глотающая таблетки димедрола «при виде всего живого»... Мама с назидательной речью о пользе противозачаточных средств... Мама с настойчивым вопросом: «Как вы намерены поступить с моей дочерью...»
Мама на пуантах, мама, грохающаяся в обмороки, мама... Только ТИХО! ТИХО! ТИХО! Всмотритесь — вдумайтесь — не рубите сплеча! Первый шаг — был легкий и восторженный (см. «Война и мир»)
Второй — отчаянный и серьезный (см. «Чужая Белая и Рябой»)
Третий — ? Высокий класс!
«ОДНАЖДЫ В СТУДЕНУЮ ЗИМНЮЮ ПОРУ Я ИЗ ЛЕСУ ВЫШЕЛ!
Илья Иванов — дядя Коля из Люберец, для посторонних — Плевакин Николай.
Регулярно наведывается в Москву (не драться!), с честью исполняя ответственную миссию: опекает племянника-миллионера, в связи с чем чрезвычайно осторожен, опасается подвохов: «Или документы на стол, или я звоню...» Рассудительность («Я муссирую тему вглубь») отнюдь не помеха мечте о кооперативе «Рокфеллер, Митя и дядя Кока». Тяжелая физическая работа, частые поездки в столицу не проходят даром: «Ой, болят мои ноги!» Тонко чувствуя политическую обстановку «при нынешнем витке общественного развития», не сбрасывает со счетов и «забугорного варианта, дух Хельсинки, туё моё с бандурой», но понимает, что «надо осторожно. Как на минном поле. Ты ошибся — я погиб». Отдает должное могуществу «золотого тельца» — «за хорошие бабули не только евреем, эвенком, если надо, можно сделаться!»
Отзывчив — готов стать крестным отцом, при случае — упасть в обморок или заплакать. К тому же его все смущает. Впрочем, как утверждают некоторые, — это нормальное состояние советского человека.
ИЗ СВОДКИ МВД: Получено сообщение, что под именем «дядя Кока» скрывается опасный преступник по кличке «Шар», действовавший в районе город Ялты и ее окрестностей под прикрытием объединения «Круг». Есть основания полагать, что и «Асса» и «Чужая Белая и Рябой» произошли не без его участия. Установлено также, что он имеет непосредственное отношение к мосфильмовской группировке под предводительством Сергея Соловьева. Легко входит в доверие к гражданам, ловок, умен. Вооружен высоким профессионализмом и потому представляет серьезную угрозу для актерской гильдии.
МОЙ БЕДНЫЙ ПАПА...
Александр Збруев — отец Александры
«Творческая молодежь конца пятидесятых годов заявила о себе, заявила в поэзии и прозе. Литература предложила свой тип героя, наделила его определенными чертами, стремлениями, надеждами. У этого героя перенималось все — манеры, стиль поведения, язык и стремление к эпатажу. Образ такого мальчика неминуемо должен был перейти на экран. Збруев и явился на экран, чтобы заговорить от лица этого поколения». (И. Шилова)
Итог: год 1989?
За прошедшие почти тридцать лет у Александра Збруева было огромное количество работ в театре и в кино — лирических, героических, характерных. Особенно в последние 5 дет — яркие и неожиданные в фильмах М. Захарова, Р. Балаяна, К. Худякова. Обо всем этом написано очень много. Но именно тот, оттуда, из своего «Звездного билета» В. Аксенова (фильм «Мой младший брат»), он был нужен Сергею Соловьеву. Лицо поколения 60-х, сформировавшее поколение 80-х... Тачка, бабки, шмотки — все при нем, да и сам — моложав, спортивен, подтянут... Словом, «из везунчиков»... Отчего же тогда такая остервенелая жажда удержать дочь «в рамках приличия» — любой ценой, любым способом, даже самым идиотским — милицейскими наручниками...
Отчего так жестока его схватка «насмерть» с ее любовником... Зол. Беспомощен. Жалок...
Видимо, привыкнуть можно ко всему и нормально относиться к самым абсурдным житейским «бзикам», например, к
Глюковяк / Буклет к выходу фильма «Черная роза — эмблема печали, красная роза — эмблема любви». М.: Круг, 1989.