‹…› Владимир Мотыль пригласил Даля на главную роль в свой фильм «Женя, Женечка и «катюша». Он вспоминает: «Олег держался с большим достоинством... Он внимательно слушал, на вопросы отвечал кратко, взвешивая слова, за которыми угадывался снисходительный подтекст: „Роль вроде бы неплохая. Если сойдемся в позициях, может быть, и соглашусь...“ В то время как большинство спешило немедленно угодить режиссеру и с готовностью следовало за предложенным рисунком, Даль долго противился надевать костюм с чужого плеча. Понадобилось время, пока режиссерское виденье слилось с его собственным, пока характер персонажа стал его второй натурой».
А ведь эта роль кажется просто «сшитой» на Даля. Но вернее всего то, что он сам «посадил» ее на себя. Шла закладка того фундамента, на котором актер впоследствии строил свою судьбу — поиски собственного метода работы над ролью, своей системы выбора ролей. Кончился период легкого актерского «нахальства», как назвал позднее это время сам актер. Начался новый период в его жизни, который совпал с работой и выходом картины «Женя, Женечка и «катюша».
Повесть Б. Окуджавы «Будь здоров, школяр!», по мотивам которой был написан сценарий, увидела свет в 1961 году. Она была нещадно обругана критикой. Сложился определенный официальный взгляд на войну — ликовали по поводу победы, горевали о 20 миллионах погибших, и любая другая точка зрения была нежелательна. И хотя повесть, сценарий и фильм были совершенно самостоятельными произведениями, атмосфера и основная проблема сохранились. И в повести, и в фильме впервые был поднят вопрос о духовной стойкости человека и о потерях духовных. Поэтому отношение к повести передалось как бы «по наследству» и фильму, и, соответственно, исполнителю с его героем.
О. Даля, а с ним и Женю Колышкина, пытались сравнить — не в их пользу, конечно, — то с Максимом Б. Чиркова, то с Иваном Бровкиным, то с Максимом Перепелицей. И удивлялись при этом: почему все как-то не сходится? А бывший школьник с Арбата существовал в совершенно других измерениях.
Если и было общее между всеми этими персонажами, то это их народность. Та истинная народность, которая берет начало в героях русских сказок, не копируя их приемы и характерные черты, а с их помощью расставляя необходимые акценты, знаки, которые делают образ общепонятным, знакомым любому человеку. В далевском Жене, бредящем героями Дюма, больше от
Юный, одухотворенный мальчик-интеллигент никак не может вписаться в окружающий его суровый быт. Здесь проще таким, как Захар (М. Кокшенов) с его деревенской хваткой, умением устраиваться, чем бывшему маменькиному сынку. Первая встреча с героем — возвращение из госпиталя. В общем, ничего героического — на ногу упал ящик снарядов. А потом Женя решил проявить галантность — перенести хорошенькую связистку через лужу, и, не устояв в скользкой жиже, падал в грязь. Сидя в артиллерийской установке (той самой «катюше»), он крутит
Это все — комические положения, но ни одного трюка ради трюка фильме нет. Таков Женя Колышкин и все вытекающие из его характера последствия.
Олег Даль органично и естественно вошел в эту стилистику, балансируя между действенной эксцентрикой и жизненностью человеческого характера, но нигде не переходя эту грань. Психологически точно рассчитывая реакцию на все положения, в которые попадает его герой, актер в противовес ей серьезен, даже как-то печален. Очень старательно Женя не замечает обструкций, которым его подвергают однополчане, а сквозь защитную маску стоицизма и сосредоточенности, нет-нет, да промелькнет по-детски непосредственная обида.
Двадцатипятилетний Даль с его аскетически худой фигурой легко надел на себя угловатость и неуклюжесть 16—18-летнего подростка в том промежуточном возрасте, когда колени торчат, а руки худы и длинны настолько, что, кажется, с трудом удерживают автомат, а в остальное время не знают куда себя деть. Но в какие-то моменты вся эта трогательная человеческая «конструкция» преображается изяществом и благородством.
Кто из нас не читал в детстве юности романы А. Дюма! Женя не только читал, но и проникся ими. Как это не к месту здесь, среди грохота орудий, непроходимости дорог, дыма пожарищ! Но почему издевающиеся и посмеивающиеся над ним солдаты постепенно становятся к нему нежнее, заботливее, внимательнее? Кто предлагает «последнюю» редиску, кто бежит со всех ног разыскивать Женю, когда случайно является Женечка Земляникина, его первая любовь, кто уступает место в машине для поездки в штаб, зная, что там он может встретить Женечку. Может быть, среди всех ужасов войны именно такой, чудаковатый, но светлый и чистый человек, тонко чувствующий, необходим людям?! Может быть, таким образом и восполняют то, что уже успели утратить в горячке военных будней?!
Но и для Жени что-то меняется, потому что — хочешь не хочешь — «война, она всюду», как писал Кассиль. Нельзя пройти сквозь нее и не заметить. Смешливый и в то же время застенчивый Женя — Даль все время находится в состоянии трагического несоответствия с окружающим миром. Но вот взгляд становится серьезнее, менее заметна растерянность. Он уже способен дать отпор, но дерется совсем по-интеллигентски — сверху вниз. Да, другой, в чем-то тот же самый. «Воды, воды, дай воды!» — кричит он Захару, стерегущему его «на губе», и прибавляет: «Воды и... зрелищ». В этот момент он похож на удивленного щенка. И вообще вся его агрессивность скорее напоминает защиту, чем нападение. «Я тебе лицо побью», — набрасывается он на солдата, оскорбившего девушку, но применить более сильное выражение он не в силах — сказывается интеллигентская закваска.
Процесс развития характера актер делит на такие тончайшие нюансы, что не сразу можно уловить, как, в какие моменты происходят изменения. ‹…›
Галаджева Н. Олег Даль. М.: ВТПО «Киноцентр», 1989.