Когда советская пресса достаточно жестко встретила первые работы Льва Кулешова — «Мистер Вест» и «Луч смерти», несомненно, на это были серьезные основания. Обе фильмы никак не вязались с нашей действительностью. Эксцентризм кадров Кулешова, утонченная механизированность его натурщиков, витиеватые надуманности, установка на «сугубо-культурного» кино-зрителя и отсутствие крупицы социальной идеи в этих картинах оправдывали известную нетерпимость к Кулешову идеологических верхов советского кинопроизводства. Поэтому естественны были наши ожидания, что полуторагодовая безработица «перевоспитает» Кулешова и научит его найти в своей последней работе какие-то точки соприкосновения и с запросами пролетарского зрителя и с общей смысловой ориентацией нашего кино-дела. Но, к сожалению, отчетная фильма являет собою новый провал Кулешова. Формальные искания окончательно оторвали его от сегодняшнего дня, обстановки и тем. Для «проявления человеческой личности и реального показа жизни без пафоса» вовсе не нужно было отдаляться от нас за тысячи миль н брать как материал... Джека Лондона. Только слепой, а еще вернее — нежелающий видеть всю исключительную глубину содержания наших будней — мог предпочесть Юкон и золотоискателей максимальному проявлению сущности человека в каждодневной борьбе пролетариата за новые жизненные отношения. Пускай бы уж фильма Кулешова, размахнувшись на обличение буржуазного законодательства и его ревнителей, довела дело до конца и оправдала себя перед зрителем именно этим обличением. На деле же — отрицание закона вообще и переключение симпатий зрителя на сторону преступника. То, что убийца двух человек должен понести наказание — непреложно в любой социальной обстановке, поскольку самый факт убийства мотивирован не классовой борьбой, а «золотоискательской лихорадкой» и неравным дележом прибылей с золотоносной жилы. Заключительное освобождение преступника и его безнаказанность — ставят колоссальный вопросительный знак над общественным смыслом работы Кулешова-Шкловского. Одновременно рождается уверенность, что у сказавших: «сюжет есть мотивация трюка» — исковерканная фабула лондонского рассказа оказалась на положении мотивировки всего последующего любования отвратительными перипетиями психологической коллизии. Хорошо еще, что нервы рабочего зрителя достаточно крепки. Он только плюнет досадливо, глядя на истеричку Хохлову и невыносимое обсасывание Кулешовым томительной грязи положений. Но едва ли такая реакция зрителя — по существу, единственная — входила в расчеты постановщиков, а главное — должна быть следствием просмотра пролетарской картины! Нужно категорически протестовать против перенесения в нашу кинематографию мотивов гнуснейшего театра гиньоль. Ведь даже зарубежный мещанин откажется смотреть эту картину, которая не только нарушает спокойное пищеварение, но и способна вызвать бесконечные ночные кошмары и галлюцинации. То же, что лицо Кулешова-режиссера в этой фильме несколько иное, что эксцентризм и бездушие уступили здесь место простоте в преувеличенно-старательному копанию в «душе», что фильма снята в одной декорации и с шестью действующими лицами, — все это, право же, не достаточно серьезный повод для того, чтобы затевать вокруг фильмы такую возмутительную рекламную шумиху.

ИТОГИ: «По закону» — не бесполезная, а вредная идеологически фильма. Оформление фабулы пропитано нездоровыми тенденциями, психологией садиста. Настроение у зрителей после просмотра самое безотрадное.

Недоброво В. [«По закону»] // Жизнь искусства. 1926. № 51.