Любовь Аркус
«Чапаев» родился из любви к отечественному кино. Другого в моем детстве, строго говоря, не было. Были, конечно, французские комедии, итальянские мелодрамы и американские фильмы про ужасы капиталистического мира. Редкие шедевры не могли утолить жгучий голод по прекрасному. Феллини, Висконти и Бергмана мы изучали по статьям великих советских киноведов.
Зато Марк Бернес, Михаил Жаров, Алексей Баталов и Татьяна Самойлова были всегда рядом — в телевизоре, после программы «Время». Фильмы Василия Шукшина, Ильи Авербаха и Глеба Панфилова шли в кинотеатрах, а «Зеркало» или «20 дней без войны» можно было поймать в окраинном Доме культуры, один сеанс в неделю.
Если отставить лирику, «Чапаев» вырос из семитомной энциклопедии «Новейшая история отечественного кино», созданной журналом «Сеанс» на рубеже девяностых и нулевых. В основу этого издания был положен структурный принцип «кино и контекст». Он же сохранен и в новой инкарнации — проекте «Чапаев». 20 лет назад такая структура казалась новаторством, сегодня — это насущная необходимость, так как культурные и исторические контексты ушедшей эпохи сегодня с трудом считываются зрителем.
«Чапаев» — не только о кино, но о Советском Союзе, дореволюционной и современной России. Это образовательный, энциклопедический, научно-исследовательский проект. До сих пор в истории нашего кино огромное количество белых пятен и неизученных тем. Эйзенштейн, Вертов, Довженко, Ромм, Барнет и Тарковский исследованы и описаны в многочисленных статьях и монографиях, киноавангард 1920-х и «оттепель» изучены со всех сторон, но огромная часть материка под названием Отечественное кино пока terra incognita. Поэтому для нас так важен спецпроект «Свидетели, участники и потомки», для которого мы записываем живых участников кинопроцесса, а также детей и внуков советских кинематографистов. По той же причине для нас так важна помощь главных партнеров: Госфильмофонда России, РГАКФД (Красногорский архив), РГАЛИ, ВГИК (Кабинет отечественного кино), Музея кино, музея «Мосфильма» и музея «Ленфильма».
Охватить весь этот материк сложно даже специалистам. Мы пытаемся идти разными тропами, привлекать к процессу людей из разных областей, найти баланс между доступностью и основательностью. Среди авторов «Чапаева» не только опытные и профессиональные киноведы, но и молодые люди, со своей оптикой и со своим восприятием. Но все новое покоится на достижениях прошлого. Поэтому так важно для нас было собрать в энциклопедической части проекта статьи и материалы, написанные лучшими авторами прошлых поколений: Майи Туровской, Инны Соловьевой, Веры Шитовой, Неи Зоркой, Юрия Ханютина, Наума Клеймана и многих других. Познакомить читателя с уникальными документами и материалами из личных архивов.
Искренняя признательность Министерству культуры и Фонду кино за возможность запустить проект. Особая благодарность друзьям, поддержавшим «Чапаева»: Константину Эрнсту, Сергею Сельянову, Александру Голутве, Сергею Серезлееву, Виктории Шамликашвили, Федору Бондарчуку, Николаю Бородачеву, Татьяне Горяевой, Наталье Калантаровой, Ларисе Солоницыной, Владимиру Малышеву, Карену Шахназарову, Эдуарду Пичугину, Алевтине Чинаровой, Елене Лапиной, Ольге Любимовой, Анне Михалковой, Ольге Поликарповой и фонду «Ступени».
Спасибо Игорю Гуровичу за идею логотипа, Артему Васильеву и Мите Борисову за дружескую поддержку, Евгению Марголиту, Олегу Ковалову, Анатолию Загулину, Наталье Чертовой, Петру Багрову, Георгию Бородину за неоценимые консультации и экспертизу.
Получив милостивое соизволение выпустить фильм на республиканский экран, студия тем не менее не оставляет попыток пробить его и на союзный экран. Но как этого добиться? Ведь ясно, что Романов со товарищи не допустят ничего подобного, по крайней мере до той поры, пока не будут устранены «
Но ясно и другое: Параджанов на подобное харакири никогда не пойдет. Как быть?
К тому времени спасительный рецепт был уже хорошо известен. Приказом директора студии непокладистого режиссера, отказывавшегося исполнить требуемые поправки, отстраняли от дальнейшей работы над фильмом. Тем же приказом назначался другой режиссер — покладистый. Его бесстрастными ножницами из фильма выстригалось все, что требовалось. ‹…›
Спасти картину, перемонтировав ее, вызвался Сергей Иосифович Юткевич — народный артист СССР, Герой Социалистического Труда, доктор искусствоведения, член-корреспондент Академии искусств ГДР, живой классик.
Было бы интересно понять истинные мотивы этого героического порыва. Надо сказать, что во времена «застоя» далеко не все потеряли совесть. В том числе — и кинематографисты. И тут случались примеры редкой принципиальности, стойкости, подвижничества, рыцарской готовности помочь тем, кто оказался в беде. Я сам держал в руках письмо группы сценаристов в защиту одного из сценариев Н. Рязанцевой. Я находил документы, свидетельствующие, что Гр. Козинцев и тот же А. В. Караганов пытались помочь А. Тарковскому вызволить его «Андрея Рублева» из «полочного» плена, как И. Хейфиц, К. Симонов и другие отстаивали фильмы А. Германа.
Кстати сказать, и сам С. Юткевич, будучи членом и ведущим консультантом Главной сценарно-редакционной коллегии, не раз в своих закрытых отзывах на сценарии довольно последовательно поддерживал и отстаивал вещи ему в художественном отношении близкие, но вызывавшие негативную реакцию у руководства.
И все же случай с «Цветом граната» — совершенно особый. Ведь тот же Козинцев, защищая «Андрея Рублева», писал письма и ЦК, переубеждал Романова, а вовсе не предлагал Тарковскому перемонтировать его фильм на свой вкус, адаптируя его до уровня проходимости. Юткевич же, вероятно, из самых лучших побуждений, в надежде спасти картину, взял на себя именно такую миссию. Почему? Вероятно, настоящая публикация — все же не лучшее место для подобного выяснения. Оставим этот вопрос пока что на полях данной статьи. Может быть, еще представится возможность ответить на него. Вернемся к самой истории.
Итак, непринятую картину привезли на «Мосфильм». Юткевич взялся за ножницы. Задача, которую он себе поставил, заключалась в том, чтобы при минимальном вмешательстве в образный строй картины максимально упростить ее восприятие, дать хотя бы самые элементарные (на уровне дореволюционного немого кино)
Перед титрами фильма появилась следующая надпись: «Дорогой зритель, не ищи в этом фильме биографию великого армянского поэта XVIII века Саят-Нова — мы только стремились средствами кино передать образный мир той поэзии, о которой русский поэт Валерий Брюсов писал: «Средневековая армянская лирика — еще одна из замечательнейших побед человеческого духа, какие только знает летопись всего мира».
Было предложено также новое название — «Поэма о поэте». У каждой главы фильма появилось тематическое название: «Детство поэта», «Юность поэта», «Поэт при дворе князи», «Поэт уходит в монастырь» и так далее.
Каждое название подкреплялось или краткой цитатой из произведений Саят-Новы, или краткой разжевывающей аннотацией: «Поэт уходит из монастыря», «Поэт хоронит свою любовь», «Он возвращается в свое детство и оплакивает смерть родителей». ‹…›
Но как бы то ни было, процедура «упрощения» и «прояснения» смысла картины, освященная на этот раз звучной фамилией Героя Социалистического Труда, все же состоялась. Справедливости ради надо бы заметить, что этот классический ритуал советской киноцензуры в данном конкретном случае был скорее просто обозначен, сыгран в какой-то степени для успокоения и смягчения начальственных сердец.
Впрочем, есть на этот счет и совсем иные мнения. Известный киновед Кора Церетели, авторитетный исследователь и популяризатор творчества Параджанова, вспоминает: «Мало кто знает о том, что мэтр советского кино Сергей Юткевич, получив задание от Комитета кинематографии и исполняя его указание, не только перемонтировал фильм, но и запутал стройный сюжет поэтической баллады, выбросил несколько отличных эпизодов. Он разбил картину на отдельные новеллы, перегородив их грубыми, «под кирпич», «шторками» с титрами типа «Поэт умер, но дело его живет!» (вместо поэтического текста Гранта Матевосяна), и что уже совершенно непостижимо — изрезал на мелкие куски оригинальный параджановский негатив.
К тому времени Сергея уже лишили всех гражданских прав, в том числе и права протеста против насилия над своим произведением и права голоса в свою защиту. Буквально через пару месяцев он был арестован. Дальнейшая судьба мастера хорошо известна.
Фомин В. «Цвет граната» // Полка. Документы. Свидетельства. Комментарии. Вып. 3. Сост. В. Фомин. М.: Материк, 2006.