Расторгуев и Костомаров когда еще изобрели метод, который заставляет реальность плясать под дудку автора, и документальное превращает в пушечное мясо для игрового. «Я тебя люблю» (2010) и «Я тебя не люблю» (2012) снимались непрофессионалами-добровольцами, о себе, изо дня в день, и были потом смонтированы по произволу двух режиссеров в love story с понятным сюжетом. Костомаров в десятом году объяснял: «Мы из Ростова привезли мешок гопников и сказали: вот сушеные гопники. Помыли мы их, постирали, сложили аккуратно». 

В киносреде сейчас (да и раньше) много говорят о российской реальности, о невозможности ее достоверного переноса на экран и о тех робких возможностях, которые начали открываться теперь, с появлением новых авторов и новых героев, которые, по определению Дмитрия Мамулии, в отличие от человека нулевых, уже поддаются фиксации. Тогда, в Ростове, в отчаянной погоне за действительностью, Расторгуев и Костомаров придумали великолепный паллиатив, который позволял рассказать основанную на реальных событиях, но все же сотворенную монтажем историю, и не наврать в деталях. 

«Срок» — это их третий проект, построенный на том же приеме; прием как инновация себя, наверное, исчерпал, но соблазн для демиурга представляется почти непреодолимым: одно дело сушеные гопники, другое — монтажные манипуляции на поле страстей государственного масштаба. Герои «Срока» — снятые с близкого расстояния Алексей Навальный, Ксения Собчак, Илья Яшин, Максим Виторган, Илья Пономарев, Путин наконец, возникающий в хронике Russia Today и «Первого канала» со стерхами, щуками, в момент инаугурации, у костра на Селигере. «Срок» — это кино про власть, про жажду власти. Герои много говорят о ней, но настоящая власть в руках ни у кого из вышеперечисленных (включая последнего). Настоящая власть — в монтажной, где из событий, в которые были вовлечены десятки тысяч, три автора лепят то, что захотелось вылепить им.

Жизнь «Срока», а потом и «Ленты.doc» проходила на виду — в ЖЖ и на Youtube. Масштаб проделанной работы и количество отснятого материала легко представить, и законченная теперь полнометражная картина — это прежде всего работа поэта, который в потоке цифрового изображения искал и ловил безупречных рифм, как Путин — заповедную щуку в Тыве. 

Почти весь фильм ты не чувствуешь склеек, не замечаешь, как переносишься из одного места действия в другое, как будто конь могучий с Буяна-острова по велению той самой щуки переносит тебя на твердый берег: с вечеринки либералов — на митинг; от костра в Африке, где грустит после поражения Яшин — на Селигер, где Путин неуверенно подпевает под гитару почти не представимое «кого угодно ты на свете обвиняй, но только не меня, прошу не меня». 

И глядя на шевеление губ в отсветах костра, ты вдруг понимаешь, что под видом документа тебе предъявляют волшебную сказку про страну, в которой народ живет в согласии со своим добрым царем, а если бузит иногда, то только из карнавальных соображений, иначе исход был бы другим, как другим он был в соседнем государстве, где все начиналось так же — недовольство, брожение, сход, развал, отсутствие лидеров — а закончилось совершенно иначе. И если «реальность» — это «вещественность», «осязаемость» и «действие», то ее тут нет, просто нет, потому что все персонажи, от Путина до Навального, пребывают в игровой стихии. Кроме, пожалуй, Ксении Собчак, которая то ли (в силу профессии) лучше других умеет не поддаваться камере, то ли действительно равна себе — и когда выбирает цвет этажерки, и когда излагает теперь популярную, а тогда абсолютно не существующую теорию об идейной природе режима. 

А если реальности нет, и все игра, то о какой документалистике идет речь? Наплывы вымысла на документ становятся тем настойчивее, чем ближе развязка; так, народный сход 18 июля 2013 года, когда Навальному в Кирове объявили приговор, показан как жесткое винтилово, в то время как милиция, напротив, в тот день вела себя предельно нежно, и завинтиться удалось только тем, кто больше других хотел чекиниться в автозаке. Финал «Срока» — и вовсе чистая фантазия, полет могучего коня над островом Буяном: Навальный после схода освобожден из-под стражи, ему признается в любви толпа, и блаженная в белой шапке говорит полицейским: «Охраняйте нашего президента, Навальный — наш президент». Реальности нет, и в ее отсутствие гигабайты хроники складываются в докучную сказку про страну, в которой народ живет в согласии со своим добрым царем, как бы именем его ни называли. Двуглавый орел на российском гербе держит в правой лапе скипетр с двуглавым орлом, который держит скипетр с двухглавым орлом; в «Википедии» российский герб иллюстрирует статью «Рекурсия». 

Жил-был царь, у царя был двор, на дворе стоял кол, на колу мочало. Не начать ли сначала?

Кувшинова М. Сказка о потерянном времени // Seance.ru. 2014. 26 июня.

Как какой-нибудь большой американский сериал, «Срок» задает ритм и интригу первым же эпизодом (считая не по порядковому номеру, а по времени публикации в Интернете), появившемся как раз 21 мая. Это снятый одним кадром — на бегу, при максимальном приближении — момент задержания Алексея Навального на марше 6 мая. Полиция, скручивая руки нарушителю порядка, не в курсе, что на поясе у него прикреплен радиомикрофон, и их разговор (Полицейский, участливо: «Брат, не дергайся, сломаю руку на хер». Навальный, задыхаясь: «Посажу потом!») пишется прямо на камеру. Заканчивается эпизод закрытыми дверями, за которыми скрывается Навальный и порядка десяти сопровождавших его полицейских, и крупным планом таблички: «1-й специализированный батальон ДПС ГИБДД на спецтрассе».

Следующие два эпизода куда спокойнее: Ксения Собчак и Илья Пономарев в машине шутливо обсуждают дальнейшие действия оппозиции и пытаются пройти по улицам Москвы 7 мая. Будто специально подобраны, чтобы дать зрителю перевести дух — перед новыми витками закрученного сюжета.

«Срок» хоть и снимается с использованием самых простых, почти любительских камер, совсем не похож на обычные записи очевидцев, которые можно в избытке найти в «Ютубе».

Он действительно похож на очень качественный сериал, новая серия которого появляется практически каждое утро (а если повезет — то и еще пару раз в течение дня). Его авторы с чутьем больших документалистов ловят киногению буквально в каждом моменте. Вовремя взятый крупный план красивых рук молодого прокурора, теребящей пуговицы на рукаве во время допроса. Строй ОМОНа, снятый с нижней точки — так, что они возвышаются над кадром могучими исполинами. Лиричный кадр с развевающейся на ветру зеленой строительной сеткой.

Сходство с сериалом еще и в том, как грамотно отобраны актеры на главные роли. Актерами их можно назвать уже потому, что они явно в курсе, что их снимают. Находясь в гуще событий, тот же Навальный легко может бросить в адрес корреспондента радио «Свобода»: «Да оставьте меня в покое со своим радио!» Но в адрес человека с камерой — никогда.

Как в каждом хорошем сериале, роли эти разнообразны и, как следствие, ты довольно быстро ловишь себя на мысли, что начинаешь следить персонально за своим любимчиком. Есть оргкомитет митингов — Илья Пономарев, Борис Немцов, Сергей Удальцов, все тот же Навальный. В меру ироничные, в меру самовлюбленные мужчины, едва ли не больше всех остальных получающие удовольствие от игры. Есть ряд харизматичных одиночек, вроде Эдуарда Лимонова, рассуждающего накануне очередного митинга 31-го числа о том, что «страсти — это капитал посильнее денег» и что «деньги — это отстой». Заканчивается эпизод фразой Лимонова: «Ну все, сейчас поедем на арену цирка», — и традиционными кадрами разгона митинга ОМОНом. Есть Яшин и Собчак. По всей видимости — главная любовная линия. (Пара вместе гуляет по парку, сидит в подчеркнуто дешевых кафе и не переставая обсуждает Путина.) Есть даже главный злодей — его роль исполняет экс-руководитель «Наших» Василий Якеменко, эмоционально и аргументированно заступающийся за «лидера нации». И, конечно, сам народ, то яростно борющийся за свои права, то беззаботно целующийся на исходе тяжелого трудового дня.
Плюс к генеральной сюжетной линии «Срок» постепенно вводит все больше параллельных, которые на время сами становятся основными. Вроде истории с Бастрыкиным и разговором в лесу, трагедии в Крымске или процесса над Pussy Riot.

Эпизоды хоть и появляются в Сети максимально оперативно (порой опережая ведущие СМИ), но не по хронологии задокументированных событий, а согласно внутренней логике повествования. Выполняя тем самым функцию чернового монтажа.

Все вместе это уже сейчас постепенно складывается в полноценное художественное произведение — тут тебе и детектив, и триллер, и романтическая комедия, и драма, и фарс. И самое главное — как отметка высшего качества — совершенно невозможно предугадать, чем это все закончится.

Как говорится все в том же официальном (и по-прежнему — единственном) описании проекта: «Фрагменты будущего фильма будут появляться на этой странице. Появляться до тех пор, пока не сложатся в единое целое. Когда это произойдет? Мы не знаем... Ведь это зависит не только от нас. Постарайтесь взглянуть на героев этого фильма непредвзято. Постарайтесь понять их. Когда вам покажется, что поняли, — это и будет Срок. Нам останется только смонтировать фильм».

Карцев Н. Когда наступит «Срок» // Московский комсомолец. 2012. 3 августа.