Любовь Аркус
«Чапаев» родился из любви к отечественному кино. Другого в моем детстве, строго говоря, не было. Были, конечно, французские комедии, итальянские мелодрамы и американские фильмы про ужасы капиталистического мира. Редкие шедевры не могли утолить жгучий голод по прекрасному. Феллини, Висконти и Бергмана мы изучали по статьям великих советских киноведов.
Зато Марк Бернес, Михаил Жаров, Алексей Баталов и Татьяна Самойлова были всегда рядом — в телевизоре, после программы «Время». Фильмы Василия Шукшина, Ильи Авербаха и Глеба Панфилова шли в кинотеатрах, а «Зеркало» или «20 дней без войны» можно было поймать в окраинном Доме культуры, один сеанс в неделю.
Если отставить лирику, «Чапаев» вырос из семитомной энциклопедии «Новейшая история отечественного кино», созданной журналом «Сеанс» на рубеже девяностых и нулевых. В основу этого издания был положен структурный принцип «кино и контекст». Он же сохранен и в новой инкарнации — проекте «Чапаев». 20 лет назад такая структура казалась новаторством, сегодня — это насущная необходимость, так как культурные и исторические контексты ушедшей эпохи сегодня с трудом считываются зрителем.
«Чапаев» — не только о кино, но о Советском Союзе, дореволюционной и современной России. Это образовательный, энциклопедический, научно-исследовательский проект. До сих пор в истории нашего кино огромное количество белых пятен и неизученных тем. Эйзенштейн, Вертов, Довженко, Ромм, Барнет и Тарковский исследованы и описаны в многочисленных статьях и монографиях, киноавангард 1920-х и «оттепель» изучены со всех сторон, но огромная часть материка под названием Отечественное кино пока terra incognita. Поэтому для нас так важен спецпроект «Свидетели, участники и потомки», для которого мы записываем живых участников кинопроцесса, а также детей и внуков советских кинематографистов. По той же причине для нас так важна помощь главных партнеров: Госфильмофонда России, РГАКФД (Красногорский архив), РГАЛИ, ВГИК (Кабинет отечественного кино), Музея кино, музея «Мосфильма» и музея «Ленфильма».
Охватить весь этот материк сложно даже специалистам. Мы пытаемся идти разными тропами, привлекать к процессу людей из разных областей, найти баланс между доступностью и основательностью. Среди авторов «Чапаева» не только опытные и профессиональные киноведы, но и молодые люди, со своей оптикой и со своим восприятием. Но все новое покоится на достижениях прошлого. Поэтому так важно для нас было собрать в энциклопедической части проекта статьи и материалы, написанные лучшими авторами прошлых поколений: Майи Туровской, Инны Соловьевой, Веры Шитовой, Неи Зоркой, Юрия Ханютина, Наума Клеймана и многих других. Познакомить читателя с уникальными документами и материалами из личных архивов.
Искренняя признательность Министерству культуры и Фонду кино за возможность запустить проект. Особая благодарность друзьям, поддержавшим «Чапаева»: Константину Эрнсту, Сергею Сельянову, Александру Голутве, Сергею Серезлееву, Виктории Шамликашвили, Федору Бондарчуку, Николаю Бородачеву, Татьяне Горяевой, Наталье Калантаровой, Ларисе Солоницыной, Владимиру Малышеву, Карену Шахназарову, Эдуарду Пичугину, Алевтине Чинаровой, Елене Лапиной, Ольге Любимовой, Анне Михалковой, Ольге Поликарповой и фонду «Ступени».
Спасибо Игорю Гуровичу за идею логотипа, Артему Васильеву и Мите Борисову за дружескую поддержку, Евгению Марголиту, Олегу Ковалову, Анатолию Загулину, Наталье Чертовой, Петру Багрову, Георгию Бородину за неоценимые консультации и экспертизу.
Рустам Хамдамов:
Для меня это лучший фильм о войне после «Ночи и тумана» Алена Рене. Именно так.
Я давно уже не могу читать ничего, кроме мемуаров и дневников, давно не могу смотреть никакие фильмы, кроме документальных. Да и там меня норовят то дешево провести, то занудную жвачку выдать за «правду жизни».
«Чистый четверг» я посмотрел подряд два раза. Мне было
Такие вещи, как дизайн и музыкальное оформление, не нужны режиссеру такого уровня.
Александр Сокуров:
Два года назад я посмотрел фильм «Чистый четверг», который потряс меня. Мне страшно представить себе, что если бы «Сеанс» не настоял, я мог бы его не увидеть. И не увидел бы потому что у нас все великолепно устроено для совершеннейшей изоляции людей, делающих настоящее искусство. Я позвонил ему, он взял трубку. Я сказал, что как его коллега, как его соотечественник преклоняюсь перед ним, что я низко ему кланяюсь за этот фильм. Что в этом фильме я почувствовал глубокую родственность мою с ним — во взгляде на войну, на современную Россию, на природу кинематографического мышления. Что меня ошеломила художественная зрелость, подлинный, нефальшивый гуманизм, в котором нет ничего от дешевого публицистического пафоса. Что это единственная картина, в которой я принимаю как абсолютную художественную необходимость нецензурную речь, и она не мешает мне там, и я считаю, что не показывать картину по центральным каналам — преступление. Я сказал ему, что меня душили слезы во время просмотра и что я никогда бы не смог сделать такую картину.
Аркадий Ипполитов:
Я не знаю более внятного и более сильного художественного высказывания о сегодняшней России, чем фильм «Чистый четверг». Глупо ругать куцую окружающую жизнь с ее куцыми интересами и куцей художественностью: презентация «Вога», шоу Петросяна, сериалы про ментов, гаишников и других дебилов, арт-Москва с ейными биенналями, помойные потоки самодовольного официоза и елозящие радикалы, переживающие, что они официозом не стали, — призы, презентации, премии, фестивали, ну и хорошо, такой вот процесс, а что ты хотел? Не нравится — в монастырь иди. Там тоже мало не покажется, будет там тебе остров с опытом олигарха. Ругаться глупо, но и любить окружающее не за что. Хрен с ним со всем.
Фильм «Чистый четверг» потрясает невероятным, неожиданным гуманизмом, от которого современность отвыкла. Мир полон людей, и каждый из них неповторим. Об этом все забыли, да и немудрено, «массы», «элита», «элитарность», «массовость», — самые популярные словечки. Мы к ним привыкли, все привыкли. Они нас оправдывают. А на самом деле мы с вами, то есть ты и я, так называемые интеллигентные люди, не политики, не генералы, не скинхеды, не террористы... Не они, не только они — хладнокровные убийцы. Каждый день мы убиваем юных и глупых, совсем не живших. Это наша с вами, со всеми вами, рутина. А также рутина — презентации, инаугурации, ток-шоу, голосования, то есть вся хренотень вокруг, которой заправляют такие же, как мы с тобой, — убийцы.
Андрей Плахов:
Два полюса на кинематографической планете Расторгуева — взрывная эклектика, торжествующая вульгарность «Дикого, дикого пляжа» и почти религиозная сдержанность «Чистого четверга». Даже непрекращающийся солдатский мат звучит целомудренным аккомпанементом к драме тотального обесчеловечивания.
Бои не показаны — вместо них в начале и в конце картины мелькающие на экране бешеные полосы, как бы стенограммы предельно напряженных эмоций. И начальный титр, который сообщает о гибели вертолета, унесшего жизни героев фильма, и заставляет увидеть их армейский быт и нравы другими глазами.
Название «Чистый четверг» и его ритуальный смысл трудно воспринять без иронии, но она смывается глубокой печалью, с какой Расторгуев смотрит на своих героев, побуждая вспомнить другого знаменитого режиссера — Александра Сокурова, неравнодушного к судьбам российских солдат.
Можно было бы показать то же самое на примерах любого фильма Расторгуева, но «Чистый четверг» особенно явно преодолевает тонкую грань, отделяющую документальное кино от игрового, не нарушая при этом законов ни того, ни другого.
Что говорят о Расторгуеве // Сеанс. 2008. № 35-36.