Действующие лица Ирина Петровна Никитина — научный работник.
Иван Николаевич Мельников — профессор.
Виктор Иванович — его сын, доцент.
Аркадий Михайлович — режиссер кино.
Толя — его помощник.
Дядя Леня — актер театра оперетты.
Вера Шатрова — его племянница, актриса.
Директор театра оперетты.
Людмила Казимировна — премьерша.
Полная актриса — ее подруга.
Маргарита Львовна — родственница Никитиной.
Бубенцов — работник хозотдела института.
Капитоныч — гример киностудии.
Шофер института.
Гости Мельниковых, актеры театра и киностудии, блондинки.
Роли Никитиной и Шатровой исполняются одной актрисой.
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
Просцениум
Еще до открытия занавеса звучит вальс. Живописный занавес и площадки с левой и правой сторон сцены представляют собой уголок новой Москвы в один из солнечных весенних дней.
На площадке слева — часть дома, где живет Никитина. Слева за сценой — шум подъехавшей машины. Входит Ирина Петровна Никитина. За ней шофер с небольшим чемоданом. На чемодане иностранные багажные наклейки.
Никитина (возмущенно продолжая). Это невыносимо! Вы видели? На аэродроме, когда я собиралась чихнуть, мне подсунули микрофон, в вестибюле аэропорта устроили иллюминацию...
Шофер (робко). Это магний, товарищ Никитина.
Никитина (резко). Я знаю, что это такое. А по дороге? Этот нахал! Вы заметили — он гнался за нами на своем «Виллисе»... У светофора он меня разглядывал, словно я экспонат какой-нибудь...
Шофер (почтительно). Научная знаменитость, товарищ Никитина. Каждому интересно посмотреть! (Ухмыляясь.) Ну, ничего, от Пушкинской я тоже дал газку. Он отвалился, как миленький.
За сценой шум машины.
Никитина. На площади Маяковского он даже пытался со мной заговорить. Это черт знает что!.. Идемте! (Направляется к подъезду.)
Слева вбегает взволнованный молодой человек в сером спортивном костюме, светлом плаще и коричневой шляпе. Это Аркадий Михайлович.
Аркадий Михайлович. Боже мой, какая глупость! (Никитиной.) Одну секундочку!
Никитина (оборачиваясь). Вы?! Опять?
Шофер (горестно). Догнал!..
Аркадий Михайлович. Ради бога извините! Произошло нелепое и смешное недоразумение...
Никитина (сухо, перебивая). Не вижу ничего смешного!
Аркадий Михайлович. Но...
Никитина. Объяснения совершенно излишни!
Аркадий Михайлович. Но вы должны выслушать. Вы же не можете оставить человека в таком идиотском положении?
Никитина. Могу! (Хочет уйти.)
Аркадий Михайлович (отчаянно). Нет, это невозможно! Неужели у вас нет ни капли юмора? Вы женщина в конце концов или нет?
Никитина. Это не имеет значения! (Очень сухо.) Ну? Что вы хотите сказать? Мне очень некогда.
Аркадий Михайлович. Дело в том, что я режиссер. Работник кино.
Никитина. Тем хуже для кино!
Аркадий Михайлович. Вывод неприятный, но ничего не поделаешь — заслуженный. Я гнался за вами, как мальчишка! Я не знал, что вы уже в Москве. Но, поверьте, я искал не вас, а женщину, похожую на вас. И, естественно, что, увидев вас, я заметил, что вы так похожи на вас, что я невольно был введен в заблуждение...
Из подъезда выбегают Бубенцов и Маргарита Львовна.
Маргарита Львовна. Ирина Петровна! Я так рада!..
Бубенцов. Товарищ Никитина! Разрешите от имени...
Никитина (резко перебивая их). Подождите!.. (Аркадию Михайловичу.) Вы все сказали?
Аркадий Михайлович. Нет еще. Вы же не знаете, зачем все это было нужно. Я снимаю фильм, посвященный вам. Мне нужна исполнительница вашей роли. И моя погоня за вами — производственная необходимость. Вот все объяснения, которые я могу дать. Во всяком случае, приношу еще раз свои извинения.
Никитина. Хорошо. Извинения приняты. Теперь, наконец, все?
Аркадий Михайлович. Если вам угодно. Только... неужели вас не интересует картина?
Никитина. Нет. Вздорная затея! Ничего развлекательного в нашей работе нет. Мы занимаемся серьезным делом. А вам нужны трюки, красивые выдумки, побасенки!..
Аркадий Михайлович. Побасенки! Что ж, может быть... Но от этих побасенок люди плачут и смеются, на них — учатся, ими украшают жизнь! Это большая сила! Любая женщина, кроме вас, хоть немного постаралась бы стать очаровательной, узнав, что ее собираются показать на экране. Любой человек, кроме вас, захотел бы узнать, что именно я собираюсь рассказать о нем миллионной аудитории. Ведь я своими побасенками могу увлечь тысячи юношей и девушек, могу заставить их влюбиться в вашу науку, в ваш институт и в вас!.. Впрочем, нет, в вас я не могу заставить!..
Никитина (сбита с толку). Почему?
Аркадий Михайлович. Предполагаю, что это очень трудная задача. Боюсь, что мне она не по силам!
Никитина. Это что — грубость?
Аркадий Михайлович. Нет, только откровенность!.. Извините, не буду больше отнимать ваше драгоценное время. Всего хорошего! (Вежливо приподнимает шляпу и быстро уходит.)
Бубенцов. (пользуясь паузой). Товарищ Никитина, разрешите мне от имени хозяйственного аппарата и общественности нашего института...
Никитина (оборачиваясь к нему, резко). Товарищ Бубенцов, речи на улице неуместны! И вы, Маргарита Львовна, совершенно напрасно выбежали. Вы простудитесь!
Маргарита Львовна. Но я хотела вас скорее встретить и...
Никитина. Я потерпела бы до квартиры. Почетный караул на улице не обязателен. Я не министр!.. (Смотрит на нее.) И потом, что вы с собой сделали? Что это у вас на голове?
Маргарита Львовна (растерянно). Это... это прическа!
Никитина. Очень странная вещь в вашем возрасте... Сюда, пожалуйста, товарищ водитель!
Никитина и шофер с чемоданом уходят.
Маргарита Львовна (Бубенцову). Ну? А вы все говорили: Лондон... Лондон...
Бубенцов (со вздохом). Да-а! Англия слаба против ее характера!
ЗАНАBEС
Картина первая
Киностудия. Комната съемочной группы, работающей над фильмом о Никитиной. На маленьком столике — лабораторная посуда, на письменном столе — три пары обуви.
За столом режиссер Аркадий Михайлович разговаривает по телефону. Здесь он хозяин. Разговаривая, одновременно просматривает сметы и эскизы.
У стола стоит Толя, помощник режиссера, студент-практикант из института кинематографии. Очень скоро мы замечаем, что Толя старается подражать Аркадию Михайловичу.
Аркадий Михайлович (в трубку). Не торгуйтесь, друг мой! Нехорошо быть таким мелочным... Что?.. Да, мне нужно два миллиона и ни копейки меньше. (Толе, тихо, отодвигая эскиз.) Это переделать!.. (Снова в трубку.) Вы ошибаетесь, друг мой, это немного. В «Старом Чикаго» один пожар стоил почти столько же. Не спорьте — я помню все сметы. У Эйзенштейна только на суточные и на гостиницу боярам ушло... Что? А кокошники? А терема? (Толе.) Это что?
Толя. Образцы. Для эпизода «Весенние ноги».
Аркадий Михайлович (расписывается на подошвах). Утверждаю!.. (В трубку.) Да, да, слушаю... Знаете, что по этому поводу писал Чарли Чаплин? «Для того, чтобы показать нищету, нужно потратить миллионы»... Что? Он этого не писал?.. Простите, друг мой, он вам этого не писал, а мне писал. И довольно об этом, споры ни к чему не приведут. Вы же меня знаете. Да, и не забудьте, что к пятнадцатому числу я просил построить Лондон. Распорядитесь. Пока! Желаю счастья!.. (Кладет трубку.) Толя, вы договорились насчет консультанта?
Толя. Да, я сам был в институте. Подобрал кандидатуру.
Aркадий Михайлович. Хорошо. Объявление с фотографией Никитиной дали в газету?
Толя. Сегодня напечатано. Блондинки идут толпой. Каждая говорит, что она похожа.
Аркадий Михайлович. Посмотрим. (Пододвигает папиросы.) Курите, Толя...
Толя берет папиросу, закашливается.
Ну, как у вас дома? Война с соседями прекратилась?
Толя. Да. Совершенно необъяснимая перемена.
Аркадий Михайлович. Соседку, вероятно, не узнать? Да? Она ходит на цыпочках, называет вас Анатолий Сергеевич, стремится вымыть ваши калоши и ослепляет вас нежными улыбками? Она вам не говорила, что у нее случайно есть лишний билет, но не с кем пойти в театр?
Толя. Говорила! Но откуда вы знаете? Произошло какое-то чудо. Ведь всего месяц назад она шипела, как змея.
Аркадий Михайлович. Чудес на свете не бывает, друг мой. Месяц назад вы были только студентом, а сейчас вы помощник режиссера. Она хочет сниматься.
Толя. Эта ведьма? Не может быть!
Аркадий Михайлович. Может! Все может быть! Вы не знаете, что такое кино. Теперь никто вам не будет возражать, женщины будут вам улыбаться, мужчины будут хлопать вас по плечу, старики будут просить у вас совета, а наученные мамой детки будут проситься к вам на ручки. Отныне будьте стойким, друг мой! Закаляйте свой характер! Относитесь ко всему критически!
Толя. Неужели все хотят сниматься?
Аркадий Михайлович. Все! Впрочем, есть одно исключение — Никитина. Но это вообще сушеная акула. Исключения только подтверждают правило... Ну, ладно... (Отодвигает бумаги.) Блондинки у нас с двух?
Толя. Да.
Аркадий Михайлович. Пока посмотрим вставные номера. Есть кто-нибудь?
Толя. Есть — двое из оперетты.
Аркадий Михайлович. Просите!
Толя (открывает дверь). Прошу вставных.
Входят дядя Леня и Вера — миловидная, скромная брюнетка. Дядя Леня держится непринужденно, Вера крайне смущена.
Аркадий Михайлович (дяде Лене) A-а, старый знакомый. Здравствуйте, дядя Леня.
Дядя Леня. Привет, Аркадий Михайлович! Знакомьтесь, это наша артистка, Вера Георгиевна Шатрова.
Вера. Здравствуйте...
Аркадий Михайлович (Вере). Так! Вы, конечно, еще не снимались, но все подруги говорили вам, что у вас очень фотогеничная внешность и хорошие данные? Правда, в театре вы еще не играли больших ролей, но это, конечно, исключительно интриги, и в кино вы безусловно справитесь с любой задачей?
Вера. Я, собственно...
Аркадий Михайлович. Я знаю, знаю! Вы согласны для начала сняться в эпизоде, а потом я сам увижу, что вы способны на большее. (Неожиданно.) Э-э, нет! Вот это плохо! Не так, совсем не так!..
Вера (растерянно). Что не так?
Аркадий Михайлович. Улыбка. Смущение. Кокетство. Очарование. Все не так!.. Вы играете сейчас кокетливую скромность, но вы пережимаете. К чему эти глаза, эти слезы, эти дрожащие губы! Все лишнее. В картине «Свидание» Марлен Дитрих играет смущение на одних перчатках.
Вера (почти плачет). Но я... я, честное слово...
Аркадий Михайлович. Уже лучше. Ну ладно. Это потом... (Дяде Лене.) У вас новый номер?
Дядя Леня. Да, видите ли, мы решили попробовать...
Аркадий Михайлович (перебивая). Ясно! Покажите.
Дядя Леня. В этом номере мы хотели синтетически...
Толя. Не задерживайте нас, друг мой. Начинайте, мы все увидим.
Идет эстрадный номер — дядя Леня за роялем играет и поет. Песенку подхватывает Вера. Она поет и танцует. Звонит телефон.
Аркадий Михайлович (тихо в трубку). Да. Хорошо. Читайте...
В дальнейшем он следит за номером Веры и одновременно слушает то, что ему читают по телефону. Он кивает, улыбается. Говорит: «Да... да... так... Отлично. Очень хорошо». Вера счастлива.
(Вере, прикрыв трубку.) Тише, пожалуйста. Ничего не слышно!.. (В трубку.) Да-да, я слушаю.
Вера перестает танцовать.
(Положил трубку.) Знаете, очень хорошо. Свежо, непосредственно, энергично!..
Толя. Темпераментно!
Дядя Леня. Значит, вам понравилось?..
Аркадий Михайлович. Безусловно!
Толя. Конечно!
Вера. А я уже думала, что совсем плохо.
Аркадий Михайлович. Напротив! Совсем хорошо!.. Но, к сожалению, для нашей картины не годится. Так что — извините.
Толя (дяде Лене, поясняя). У нас другая специфика, друг мой, очень жаль!
Вера (совсем подавлена). Извините... До свидания...
Аркадий Михайлович. Желаю счастья!..
Дядя Леня. Ничего не поделаешь — специфика...
Уходят.
Аркадий Михайлович (взглянув на часы). Два часа, друг мой. Просите блондинок. ‹…›
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Картина третья
Ателье киностудии. Операторы снимают музыкальное ревю. Входят мрачная Никитина и дядя Леня.
Режиссер (командует). Конец пуска! (Актерам.) Благодарю вас! (Громко всем.) Перерыв!..
Яркий прожектор гаснет. Танцоры смешиваются с толпой.
Дядя Леня. Ну вот, теперь можно пройти, Ирина Петровна. (Кивнув в сторону декорации.) Видали — это музыкальная комедия «Она поет о любви». Смотрите, смотрите — Лермонтов!
Актер в гриме Лермонтова (проходя, мурлычет).
Выходила на берег Катюша,
На высокий берег, на крутой.
Здравствуйте, дядя Леня!
Дядя Леня. Привет, Михаил Юрьевич! (Ведет Никитину через сцену. Другому актеру.) A-a, добрый день! Как дела?
Актер в гриме Гитлера. Гитлер капут! Бухгалтерия все деньги боярам роздала... (Наполеону.) Так что вы говорили?..
Актер в гриме Наполеона. У нас гвардию срезали... Увидите, у вас то же самое будет... (Проходит.)
Толя (вбегая, деловито). Товарищи, товарищи, освободите место!.. (Никитиной.) Что же вы, друг мой, опоздали на пять минут. Не годится, не годится.
Дядя Леня. Задержались... Вы уж извините, ради бога... Куда нам итти? Где будет читка?
Толя (окружающим). Быстрей, быстрей, товарищи... (Дядя Лене.) Читки не будет!..
Никитина. Не будет?.. Вот и отлично. Значит, я могу ехать?
Толя. Ехать? Куда ехать? Вы с ума сошли! Есть распоряжение ускорить работу... ‹…›
Дядя Леня (поспешно). Вера Георгиевна...
Аркадий Михайлович (весело). Браво! Великолепно! Поздравляю вас! (Толе.) И вы, между прочим, учтите, друг мой.
Никитина (холодно). Благодарю. Но с чем, собственно, вы меня поздравляете?
Аркадий Михайлович. Ну-ну, от меня вы ничего не скроете. Вы, конечно, уже бывали у нее, познакомились, присмотрелись и входите в роль. Знаете, очень похоже. Молодец, вы не теряете времени!
Никитина (возмущенно). Но я...
Дядя Леня (перебивая). Не скромничай, Верочка! Не отказывайся! Да, да! Она теперь все время — в образе... Вживается в роль. Вы знаете, я даже сам ее не узнаю!..
Аркадий Михайлович. Ничего. Это полезно. (Никитиной.) Ну? Как она вам понравилась?..
Никитина (смутившись). Кто?..
Аркадий Михайлович. Ирина Петровна Никитина. Не правда ли, жуткая особа?
Никитина (неопределенно). Нет, почему же, собственно...
Аркадий Михайлович. Нет, нет! Это сушеная акула! Это ледяная сосулька! Это таблица логарифмов в юбке! Вы заметили, какие у нее глаза?
Никитина (опешив). Н-нет. Кажется, немного близоруки.
Аркадий Михайлович. Если бы только это! Отсутствующие! Она смотрит на вас и вас не видит. А походка! Ать, два, ать, два... Марш почетного караула!.. Умоляю, друг мой, ради бога не увлекайтесь этим. Я понимаю, что для артистки соблазнительно сыграть такой, как бы это сказать, сочный характер, но мы не можем нести это с экрана. Нет, у нас будет другая Никитина. Мы с вами ее исправим...
Дядя Леня удерживает Никитину.
Друг мой! Вы еще не знаете, что может сделать искусство. Оно украшает, обогащает и преображает жизнь!.. Ну, начнем работать. ‹…›
Раскин А., Слободской М. Звезда экрана. М., Л.: Искусство, 1945.