Любовь Аркус
«Чапаев» родился из любви к отечественному кино. Другого в моем детстве, строго говоря, не было. Были, конечно, французские комедии, итальянские мелодрамы и американские фильмы про ужасы капиталистического мира. Редкие шедевры не могли утолить жгучий голод по прекрасному. Феллини, Висконти и Бергмана мы изучали по статьям великих советских киноведов.
Зато Марк Бернес, Михаил Жаров, Алексей Баталов и Татьяна Самойлова были всегда рядом — в телевизоре, после программы «Время». Фильмы Василия Шукшина, Ильи Авербаха и Глеба Панфилова шли в кинотеатрах, а «Зеркало» или «20 дней без войны» можно было поймать в окраинном Доме культуры, один сеанс в неделю.
Если отставить лирику, «Чапаев» вырос из семитомной энциклопедии «Новейшая история отечественного кино», созданной журналом «Сеанс» на рубеже девяностых и нулевых. В основу этого издания был положен структурный принцип «кино и контекст». Он же сохранен и в новой инкарнации — проекте «Чапаев». 20 лет назад такая структура казалась новаторством, сегодня — это насущная необходимость, так как культурные и исторические контексты ушедшей эпохи сегодня с трудом считываются зрителем.
«Чапаев» — не только о кино, но о Советском Союзе, дореволюционной и современной России. Это образовательный, энциклопедический, научно-исследовательский проект. До сих пор в истории нашего кино огромное количество белых пятен и неизученных тем. Эйзенштейн, Вертов, Довженко, Ромм, Барнет и Тарковский исследованы и описаны в многочисленных статьях и монографиях, киноавангард 1920-х и «оттепель» изучены со всех сторон, но огромная часть материка под названием Отечественное кино пока terra incognita. Поэтому для нас так важен спецпроект «Свидетели, участники и потомки», для которого мы записываем живых участников кинопроцесса, а также детей и внуков советских кинематографистов. По той же причине для нас так важна помощь главных партнеров: Госфильмофонда России, РГАКФД (Красногорский архив), РГАЛИ, ВГИК (Кабинет отечественного кино), Музея кино, музея «Мосфильма» и музея «Ленфильма».
Охватить весь этот материк сложно даже специалистам. Мы пытаемся идти разными тропами, привлекать к процессу людей из разных областей, найти баланс между доступностью и основательностью. Среди авторов «Чапаева» не только опытные и профессиональные киноведы, но и молодые люди, со своей оптикой и со своим восприятием. Но все новое покоится на достижениях прошлого. Поэтому так важно для нас было собрать в энциклопедической части проекта статьи и материалы, написанные лучшими авторами прошлых поколений: Майи Туровской, Инны Соловьевой, Веры Шитовой, Неи Зоркой, Юрия Ханютина, Наума Клеймана и многих других. Познакомить читателя с уникальными документами и материалами из личных архивов.
Искренняя признательность Министерству культуры и Фонду кино за возможность запустить проект. Особая благодарность друзьям, поддержавшим «Чапаева»: Константину Эрнсту, Сергею Сельянову, Александру Голутве, Сергею Серезлееву, Виктории Шамликашвили, Федору Бондарчуку, Николаю Бородачеву, Татьяне Горяевой, Наталье Калантаровой, Ларисе Солоницыной, Владимиру Малышеву, Карену Шахназарову, Эдуарду Пичугину, Алевтине Чинаровой, Елене Лапиной, Ольге Любимовой, Анне Михалковой, Ольге Поликарповой и фонду «Ступени».
Спасибо Игорю Гуровичу за идею логотипа, Артему Васильеву и Мите Борисову за дружескую поддержку, Евгению Марголиту, Олегу Ковалову, Анатолию Загулину, Наталье Чертовой, Петру Багрову, Георгию Бородину за неоценимые консультации и экспертизу.
К этому моменту число статей о картине в российских СМИ едва ли не превышало количество зрителей, сумевших ее увидеть. А потому о рекордно длинном периоде съемок, об ореоле создания неведомого шедевра, окружавшем процесс работ, о приглашении фильма в каннский конкурс в прошлом году и фактическом провале его на фестивале слышали даже те, чей интерес к отечественному кинематографу не чрезмерен. Известно и то, что последовало за провалом фильма в Каннах. Герман страшно расстроился и почти перестал верить в то, что его фильм вообще может иметь успех. При этом он не отказывался показать «Хрусталева» соотечественникам, но считал, что демонстрировать в России картину с французскими субтитрами неприлично.
Сделать же русскую копию оказалось делом сложнейшим: того качества печати на черно-белой кодаковской пленке, которого хотел добиться Герман, долго не могли предоставить ни мосфильмовцы, ни французы («Хрусталев, машину!» — российско-французская копродукция). Что и являлось формальной причиной отсрочки российской премьеры.
Между тем в Париже фильм вышел в прокат, и те же газеты, что ругали «Хрусталева» после Канн, теперь начали его восхвалять и кидаться камнями в директора фестиваля Жиля Жакоба. Хотя Жакоб-то как раз являлся горячим поклонником «Хрусталева» и не меньше Германа огорчался его неудаче в Каннах.
В конце августа фильм показали в петербургском кинотеатре «Аврора» — «для городской интеллигенции», как хотел того сам режиссер. Прикинуться интеллигентом и попасть в кинотеатр оказалось делом не трудным. Зато московская премьера была окружена таинственностью. Говорили, что списки приглашенных составляет сам режиссер, что посторонних ни за что не пустят, а пресса вообще может не беспокоиться. Так все примерно и вышло на самом деле. Публика состояла в основном из друзей Германа, и плотность знаменитостей в зале (учитывая чрезвычайно малые его размеры) оказалась едва ли не большей, чем на самых громких столичных гала-премьерах. Не было, правда, членов правительства и депутатов Государственной думы, не было даже главы российского Союза кинематографистов Н. С. Михалкова, про которого Герман не так давно высказался в том роде, что «поскорее бы Никита Сергеевич становился президентом и оставил кино в покое». Зато среди прочих гостей присутствовали и. о. генерального директора ОРТ Константин Эрнст, режиссеры Андрей Смирнов, Вадим Абдрашитов, Марк Захаров, один из руководителей «Кинотавра» Олег Янковский и даже легендарный глава театра «Школа драматического искусства» Анатолий Васильев, про которого известно, что он вообще никогда никуда не ходит. ‹…› И все это проходило под грифом «Программа Тихий дом» представляет шедевры отечественного кинематографа«.
Сам Герман сообщил собравшимся, что вообще-то у него была масса возможностей организовать премьеру иначе в большом зале, с присутствием Юрия Лужкова. Но он отказался: не на такие залы рассчитан его «Хрусталев». ‹…›
Герман любит рассуждать о сновидческой природе кинематографа. «Самым гениальным фильмом был бы сон собаки, если бы это удалось снять», — заявил он недавно ‹…›. «Хрусталев, машину!» он тоже считает сном. Хотя от сновидения там на самом деле совсем немного: валящий хлопьями снег, невнятность фабулы и то обстоятельство, что детали заслоняют характеры.
Персонажей столько, что понять, кто они и чем занимаются, нет никакой возможности, но запоминаются сам собой распахивающийся зонтик, отовсюду валящий пар, пятнистый дог, лакающий коньяк, хлам на сталинской даче и фраза маленькой девочки: «А какого цвета лиловый неф?»
С немалым количеством допущений фильм можно было бы назвать триллером (начало пятидесятых, угроза ареста, побег, странствия, арест, освобождение, опять побег — в никуда), снятым в маньеристской манере. Никому другому формализма в «такой» теме не простили бы, но автору «Лапшина» и «Проверки на дорогах» прощают. Про него долго объясняли, что он снимает почти документальное кино, и в конце концов в это свято уверовали. Возможно, это не такое уж и заблуждение, ведь собственной памяти люди, как правило, верят больше, чем документам.
Юсипова Л. «Хрусталев» прибыл // Ведомости. 1999. 23 сентября.