Каждое из действующих лиц фильма несет и отстаивает свою правду, и к ней вовсе не может быть безразлично общее звучание картины, ее главный, корневой смысл. Да, именно так: враг один, и ненависть к нему у героев фильма, партизан, объединяюще беспредельна, и она только укрепляется день ото дня. Ведь время действия — сорок второй год, зима, оккупанты еще не растеряли сытой наглости, способности убивать, словно играючи. И при этом в партизанском лагере, «по эту сторону» событий заметны и разнонаправленность людских устремлений, и несводимость высказанных и подразумевающихся мыслей о месте человека в общем противостоянии вражескому нашествию, о повседневном его поведении, вообще о том, что происходит вокруг. ‹…›
Стремление к правде — слишком общая формула, она конкретизируется только в степени убедительности того, что звучит с экрана, и показывается на нем. А это качество фильма, кстати, мало зависит от возраста его авторов...
Партизаны расстреливают немецкий обоз, разбегаются, обезумев, отобранные у крестьян коровы, за одной из них бежит бывший хозяин, забыв обо всем, проваливаясь в снег, и падает убитый: нелепая смерть с обычной точки зрения, будничное происшествие для войны. Эта будничность понята, но не принята авторами фильма. В пределах суховатой (хроникальной?) стилистики они открывают глубину страдания, выпавшего на долю Лазарева, — это тем более важно, что мы понимаем, почему командир отряда убежденно произносит слова «предатель» и «предательство». Впрочем, в отличие от вспыльчивого майора Петушкова, Иван Егорыч готов пойти навстречу желанию бывшего пленного и полицая очиститься от прошлого, начать жизнь сначала. Так на деле доказывается. что человечность способна явить себя даже в самое жестокое время. Гибель Лазарева, сознательно пошедшего на жертву, чтобы к партизанам ушел подготовленный оккупантами поезд с продовольствием, — еще одна человеческая гибель, не вызвавшая потрясений тогда, но не сейчас, когда смотрится «Проверка на дорогах».
Работа В. Заманского в фильме — из лучших его работ, жестокая, самосжигающая отрешенность движет Лазаревым в последние минуты его жизни... Весь главный актерский квартет звучит слаженно и сильно; импульсивность Соломина — О. Борисова, взвинченность Петушкова — А. Солоницына, наивная по первому впечатлению рассудительность Локоткова — Р. Быкова — все в этих характерах важно для понимания хода событий. Важны эти характеры и сами по себе — идет жизнь, изломанная, сдвинутая с привычных опор, а все-таки жизнь, где люди должны избавляться от своих проблем и выяснять свои отношения, приходить к каким-то выводам, что-то решать. И каждый раз цена решения — какой она может быть на войне.
...Патефон напевает так легко узнаваемую довоенную мелодию, он стоит на палубе баржи, рядом с ним — вполне заурядный немец, кадр как кадр, только камера резко отъезжает, и перед зрителем — плотная, огромная, тяжело молчащая толпа пленных красноармейцев, и везут их на барже под железнодорожным мостом в момент, когда по мосту должен пройти поезд. А мост заминирован партизанами, и на крик Петушкова: «Почему не взорвали?» — Локотков отвечает: «Там же люди, Игорь Леонидыч, там тысячи людей...» Позиции обоих — вот они, в самом обнаженном виде: слова же произносятся самые обычные и простые. Нет в сценарии, написанном Э. Володарским по мотивам военной прозы Ю. Германа, необычных сентенций, претендующих на философичность. Смысл фильма, как и следовало ожидать, складывается из сочетания обычных слов и обычных для того времени человеческих поступков. Простодушный Иван Егорыч не теряет головы, не позволяет ненависти сжечь собственный ум и сердце (как дорого каждое из этих «не»!) и принимает на себя многотрудную ответственность за других людей — тогда, когда растерялся не один Лазарев и озлобился не один майор Петушков.
Кадры с молчаливым многолюдьем на палубе, возникающим так неожиданно, заполняющим все пространство экрана, — это и настоящее кино, и конкретное напоминание о том, что малая видимая часть предмета не всегда дает о нем подлинное представление. Что ж, познание безостановочно, и познание великой войны — в том числе.
Многое ли добавляет к сказанному финал фильма? Иван Егорыч, оставшийся скромным тружеником войны, встречается с молодым полковником, одним из тех, кого он когда-то выводил из окружения. Грохочет техника, быстротечна встреча (скоро победа!), и неизбежна мысль о героях знаменитых и героях безвестных, заслуживающих нашей признательности. Мысль верная, но, по-моему, из другого фильма. Этот же заканчивается там, где устремляется за поездом и падает на грязные шпалы человек в чужой шинели, который, чтобы окончательно утвердиться в звании человека, принял смерть за свою землю. Трудно говорить здесь о мере прощения: не так просто поставить себя на место людей рядом с Лазаревым. Но попробуем вслед за Иваном Егорычем найти меру понимания происшедшего.
Руденко-Десятник А. Мера понимания // Советский экран. 1986. № 9.