Фрижетта Гургеновна, поймите меня. Я бесконечно благодарен Вам за огромную помощь в работе над сценарием, за все те усилия, которые приложили Вы, чтобы картина получилась и получилась такой, какая она сейчас есть. А теперь мы собственными руками ее уродуем, гробим, вот что, к сожалению, получается. И делаем мы это, потому что одному человеку — Павленку — картина не нравится.

На совещании все говорили о неприглядном поведении Ерофеича в будане, об отсутствии принципиальности и пр., пр. А сами мы в данном случае как поступаем по отношению к картине, к режиссеру, к своим собственным убеждениям, трудам и стараниям? Думаю, поступаем мы подобным же образом...

Могу еще раз повторить, что глубоко благодарен Вам и объединению за все то, что Вы сделали для картины. Те, кто был на войне, пережил ее, перестрадал, кровью заплатил за нашу победу, те поймут ее и оценят. И уродовать картину перед памятью этих людей, перед своей совестью мы не имеем права. 

11.1.1972.

Цит. по: Липков А. Герман, сын Германа. М.: Киноцентр, 1988.