Таймлайн
Выберите год или временной промежуток, чтобы посмотреть все материалы этого периода
1912
1913
1914
1915
1916
1917
1918
1919
1920
1921
1922
1923
1924
1925
1926
1927
1928
1929
1930
1931
1932
1933
1934
1935
1936
1937
1938
1939
1940
1941
1942
1943
1944
1945
1946
1947
1948
1949
1950
1951
1952
1953
1954
1955
1956
1957
1958
1959
1960
1961
1962
1963
1964
1965
1966
1967
1968
1969
1970
1971
1972
1973
1974
1975
1976
1977
1978
1979
1980
1981
1982
1983
1984
1985
1986
1987
1988
1989
1990
1991
1992
1993
1994
1995
1996
1997
1998
1999
2000
2001
2002
2003
2004
2005
2006
2007
2008
2009
2010
2011
2012
2013
2014
2015
2016
2017
2018
2019
2020
2021
2022
2023
2024
Таймлайн
19122024
0 материалов
Поделиться
Инерция мысли
Из рецензии «Искусства кино»

...Белые пятна гробов, плывущих в темной, будто почерневшей от горя толпе. ...Гневная динамика рабочего митинга, запечатленная немой пленкой. ...Убитый Урицкий в гробу, а вокруг заплаканные лица.

Эти хроникальные кадры, открывающие фильм, как бы дают заявку, определяют тему. Революция как время суровых событий, время не только решающих побед, но и серьезных человеческих жертв. Примерно так можно толковать авторский замысел. Сюжетно он раскрывается в истории генерала Адамова. Честный, благородный, порядочный человек, нейтралист в силу своего положения и убеждений, он волею судеб вовлечен в водоворот революции и проходит трудный путь от жертвы событий до их участника. История эта не раскрыта в повести как драма социальная. Писателя больше интересуют психологические штрихи образа, и потому он показывает своего героя не только «представителем класса», а старается обрисовать как можно полнее конкретную личность, стремится выразить индивидуальность характера.

«Седьмой спутник». Реж. Алексей Герман, Григорий Аронов. 1967 © Киностудия «Ленфильм»

Лавренев очень тщательно выписывает обстоятельства жизненной ситуации, в которой оказался генерал: жена умерла, сын погиб на фронте, замужние дочери где-то на юге (стало быть, в тылу у белых — и отрезаны) — словом, полное одиночество. Смятение, вызванное революцией, кристаллизует одиночество в абсолютную изоляцию от мира, с которым порваны и формальные связи. Эта отторженность усугубляется возрастом — стариковским примирением с мыслью о необходимости расстаться с жизнью. Адамову себя не жалко. Тело уже готово умереть, а мозг мыслит по инерции. К справедливым мыслям приходишь тем легче, чем менее они сопряжены с твоей личной пользой. В этом — точность и особенность физического и душевного состояния Адамова. В этом — мера его индивидуальности.

Я не случайно подробно говорю об этом, ибо в фильме типаж героя существенно изменен. Вместо сухонького, маленького, легонького, как пух, старичка, в котором живет только дух, на экране мы видим дородного, импозантного Андрея Попова. Авторам, видимо, показалось неэффектным представлять в качестве героя фильма человека с такой непрезентабельной внешностью, они предпочли фигуру куда более внушительную и впечатляющую, не озаботясь тем, что это существенно меняет дело. Реакцию лавреневского Адамова трудно перенести на Адамова — Попова. В повести герой порою жалок, трагикомичен и смешон — актеру приходится балансировать между этими заданными положениями и необходимостью все же сохранять породистую осанку и солидность. Легко себе представить, что конкретность, достоверность и убедительность образа в немалой степени тем самым снимаются.

Несколько выпрямлен и облегчен в драматургическом решении фильма тернистый путь героя от арестанта до следователя военного трибунала Красной Армии. Внимание зрителя обращено авторами на чуть ли не повальную безнравственность и продажность, царящие во враждебном революции лагере. В повести один бывший товарищ Адамова оказался шкурником и трусом, в сценарии появился точно такой же второй, возник и эпизод с раненым белогвардейским офицером, брошенным умирать на поле боя. Судьба генерала Адамова выглядит редким исключением, в то время как из истории мы знаем, что немало кадровых военных царской армии перешло на сторону революции.

Исключительность Адамова придает образу некий подвижнический оттенок, авторы, очевидно, не замечают, что сочувствие к герою на экране перерастает чуть ли не в умиление его нравственней чистотой и бескорыстием, оборачивается почти преклонением перед его страданиями.

«Седьмой спутник». Реж. Алексей Герман, Григорий Аронов. 1967 © Киностудия «Ленфильм»

Такое смещение акцентов, думается, произошло и потому, что режиссура Г. Аронова и А. Германа вступила в противоречие со стилистикой повести — они не использовали разнообразия ее красок.

«Седьмой спутник» — весьма характерное явление прозы 20-х годов, где живой и горячий материал революции сильнее наложенной на него схемы; где разнообразие интонаций соответствует вихревому и пестрому жизненному потоку. В повести Лавренева есть и пафос, и юмор, и грусть. Эпизоды, в которых ощущаешь пронзительную жалость к герою, соседствуют с чисто бытовыми, почти фарсовыми сценами — например, описывающими бывшего генерала, профессора военно-юридической академии в роли прачки, стирающей белье арестованных в ЧК.

Режиссеры сняли картину в манере, резко отличной от первоисточника. Это, впрочем, могло бы не вызывать возражений, если бы диктовалось интересным и четким кинематографическим замыслом. Но режиссерское решение, увы, не выглядит оригинально ярким, мы скорее склонны увидеть здесь зависимость от модных образцов кинематографической формы. Медленное, как бы приторможенное, подчеркнуто многозначительное повествование, в его монотонности исчезают интонационные оттенки. К тому же оператор Э. Розовский снимает все в уныло-серой гамме, чем усиливает настроение, которое невольно вызывает экранный рассказ. ‹…›

К сожалению, патетика рождения нового мира не стала атмосферой фильма, его внутренним пламенем. Трудно причислить к творцам Октября тех людей, что показывает экран. Хмурый комендант арестного дома ЧК с его грубоватым напором, безликие фигуры двух-трех красноармейцев, малосимпатичные жильцы, переселенные в профессорскую квартиру, промелькнувший мимоходом комиссар, которого — чтобы как-то запомнился — А. Баталов наделяет странным нервным тиком, «тройка», разбирающая дело Адамова, — вот, собственно, и все, кто представляет хозяев новой жизни, выражает ее лицо...

Адамов, естественно, занимает главное место в экранном повествовании. Но его история не приобрела эпического звучания потому, что дыхания революции, явившейся величайшим духовным взлетом русской нации и определившей крутой перелом в психологии сотен тысяч людей, нет в фильме. А без этого неправомерным становится замысел, который угадывайся, в начальных документальных кадрах картины.

Медведева Г. Инерция мысли // Искусство кино. 1968. № 5.

Поделиться

К сожалению, браузер, которым вы пользуйтесь, устарел и не позволяет корректно отображать сайт. Пожалуйста, установите любой из современных браузеров, например:

Google Chrome Firefox Opera