Вот что писал проф. Н. Иезуитов в своей неопубликованной «Истории кино» о первой гоголевской картине Старевича: «Ночь перед Рождеством» — несомненный шаг вперед в искусстве экрана. Правда, декорация украинского села и белых мазанок была сделана под сусальные рождественские открытки, а галушки летели в рот к Патоку, проделывая странные движения: режиссер прикрепил галушки к ниткам и дергал за них, пока белые колбаски не достигали рта актера. Зато эпизод кражи чертом раскаленного серпа луны, сцена превращения черта в горошину и все полеты кузнеца Вакулы верхом на черте были сделаны мастерски. С точки зрения техники съемки они могли бы удовлетворить даже современного зрителя. Словом, изобразительная сторона фильма «Ночь перед Рождеством» является достижением тогдашнего киноискусства».
Вторая картина Старевича «Страшная месть», выпущенная в 1913 году, — не только одно из лучших дореволюционных киновоплощений поэтической фантазии Гоголя, но и крупное достижение мирового киноискусства. Недаром картине «Страшная месть» была присуждена золотая медаль на Международной выставке в Милане. Об этой картине с восторгом отзывались русские и зарубежные кинокритики. Так, в одной из рецензий было написано: «Из творений русских классиков ранние произведения Н. В. Гоголя, его рассказы и повести, пленящие читателя красочным узором яркой и могучей фантазии, — до сих пор почти совсем не поддавались сценической передаче... Гоголь — драматург, утвердивший значение русской сцены, запечатлелся в памяти каждого из нас при помощи целой галереи воссозданных театром типов. Гоголь „украинских вечеров“ и повестей ждал своего автора воплотиться на экране. „Страшная месть“ в постановке В. А.Старевича — достойная дань русской кинематографии русской литературе».
Вот выдержки из другой статьи: «Художественная постановка картины „Страшная месть“ дала нечто еще неизвестное в современном русском кинематографе... Все сцены поразительно выдержаны в духе повести... Некоторые сцены, как, например, разговор колдуна с душой Катерины, отчаяние Катерины, переходящее в безумие, мертвецы, протягивающие руки, грозная фигура мстителя Ивана на коне, выполнены замечательно». Много писали рецензенты об игре актеров, в том числе Мозжухина, создавшего запоминающийся образ страшного колдуна.
«Страшная месть» и «Ночь перед Рождеством» весьма интересны еще и тем, что в этих постановках Старевич удачно применил ряд своих оригинальных изобретений в области комбинированных съемок. Не подлежит сомнению, что Старевичу по праву принадлежит мировой приоритет не только в области объемной мультипликации, но в значительной мере также и в разработке технологии кинофантастики. Знаменательно, что эти изобретения родились у него именно в процессе работы над экранизацией произведений Гоголя.
Постановку «Портрета», осуществленную Старевичем в 1915 году, после его ухода от Ханжонкова, вряд ли можно признать удачной. Повидимому, ограниченные технические возможности (картина снималась по сути дела без ателье) помешали Старевичу довести свои замыслы до конца. Хранящиеся в Госфильмофонде куски негатива «Портрета» (полностью не смонтированные) говорят о точном следовании постановщика тексту повести. Запоминается грим актера, исполняющего роль таинственного
Вишневский В. Гоголевские образы в киноискусстве // Искусство кино. 1952. № 3.