...И вот, наконец, в 1989 году стало ясно, каким режиссером была бы Кира Муратова, если бы ей не мешали. Нет, это мягко сказано — мешали всем, но всем по-разному, расстояние от свободы до осознанной необходимости каждый сокращал как умел. Судьба Муратовой, изнемогавшей в борьбе с инстанциями, надолго отлученной от своей режиссерской профессии, вдруг оказалась укором совести, примером стойкости и терпения и большим вопросительным знаком: за что?! Молодое поколение в толк не возьмет — как это могли запрещать, кого это могло возмущать, — ведь Муратова никогда «не лезла в политику», ни впрямую, ни путем «кукиша в кармане» не высказывала инакомыслия по отношению к деятельности, к целям и средствам, к ошибкам и преступлениям, творящимся здесь и сейчас — государством ли, правящей партией или обществом. Но «что-то чуяли», не умея назвать, и особенно раздражались и ставили палки в колеса на каждом этапе каждой из ее картин именно из-за неумения обращаться с тонкой материей искусства, которое по природе своей философично.
Муратова никогда не умещалась в рамки сюжетов, выбранных для постановки. ‹…› последний фильм Киры Муратовой — «Астенический синдром» — освещает все двадцать пять лет ее тяжкой борьбы в кино, и впервые открыто, свободно, не прячась за более или менее случайные сюжеты, предстает перед нами личность режиссера, замечательного уже тем, что умеет мыслить кинообразами, думать — языком кино — о феномене человека. Это редко случалось в кино вообще и особенно в нашем кино.
‹…› Кира Муратова — вся — от мира сего, искусствоведы назвали бы гиперреализмом ее умение ловить конкретность непредсказуемой жизни, а сама она как личность, с ее режиссерским деспотизмом и своенравием, с артистизмом и актерскими способностями, с бурной сменой настроений и открытой реакцией на все-все-все, с беззащитностью полной искренности и защищенностью нормальной затурканной советской женщины, эта личность — кто бы мог подумать? — полярно несовместимая с ненавистной ей «умозрительностью», в последнем своем фильме поднимается до вершин умозрения, заповедных или труднодоступных для кино. И ее зрение, зрение ее ума восхищает меня остротой и бесстрашием. ‹…›
«Астенический синдром» — это предварительный диагноз. Этот фильм не нагнетает страхи, он скорее констатирует, напоминает и призывает к трезвой оценке мира, в котором живем. Он апеллирует к господам интеллигентам, разрушая их самомнение и самообманы. После фильма мне стало легче, как будто сброшен груз давних одиноких размышлений. Я благодарна Кире Муратовой за ее огромный труд и снова восхищаюсь ее искусством. Ее кинематограф безмерно богаче того, что можно выразить в беседе даже с самыми близкими друзьями.
Но...
Картину не приняли. Госкино не принимает. Почему? Смешно сказать. «Изъять нецензурные выражения». Там в последнем эпизоде сидит одна дама в метро и громкими матерными словами рассказывает о своей жизни. Это шокирует. Это и должно шокировать. Тем более — дама красивая, прилично одетая, нацепляет очки. ‹…› А Кира Муратова и вовсе не выносит сквернословия. А эта дама защищена, она величественно спокойна и по смыслу картины прекрасно рифмуется с той, что металась в начале картины и бросалась на людей (актриса Ольга Антонова). Она, наверно, тоже не ругалась и потому впала в «неадекватное поведение».
Муратовой предложили заглушить фонограмму. Она категорически это отвергла. Это принципиальный художественный прием. Ее уговаривали: «Кира, это ваш каприз!» «Да, каприз», — ответила она и улетела в Одессу. Все ее «капризы» в кино тщательно выверены и многократно обдуманы. Если она настаивает, то знает, почему и зачем.
Каждый, кто работает в кино, знает, что такое непринятая картина. Началась борьба. ‹…›
В том, что эстетическая совесть Муратовой безупречна, ни у кого сомнений нет. Но почему-то всякий раз получалось, будто она бросает вызов обществу. Например, когда сняла свое имя с титров картины, которую ей не дали завершить. Предварительно заявив начальству: «Пусть мне дадут четвертую категорию, не заплатят ничего, это ваше дело — оценивать и наказывать, а мое дело — закончить картину как я хочу». Неслыханная дерзость!
Рязанцева Н. Не говори маме. М.: Время, 2005.