Из заключения Госкино СССР (6 декабря 1989 года):
«Просмотрев представленный Одесской киностудией 5 октября 1989 года на двух пленках полнометражный художественный фильм „Астенический синдром“ ‹…›, Госкино СССР разрешает перевести кинофильм на одну пленку и принимает к выпуску на экран при условии изъятия нецензурных выражений из текста».
Из заключения Комиссии по конфликтным творческим вопросам Союза кинематографистов СССР (15 октября 1989 года):
«Фильм „Астенический синдром“ ставит художественно точно диагноз состояния нашего общества: полный распад каких бы то ни было связей — товарищеских, супружеских просто человеческих; рвущаяся наружу агрессия, похожая на немотивированные вспышки бешенства, убогий, страшный быт, какая-то всеобщая растерянность в глазах и жестах людей в спотыкающемся, почти бессвязном диалоге.
Но от многочисленных поделок, снятых в жанре „чернухи“, фильм Муратовой отличает одно качество — он сделан с болью, он пронизан жалостью к людям, он при всей его жестокости не унижает ни героев, ни будущего зрителя. Кажется, режиссер находится на грани допустимой, как можно, откровенности, но нигде, ни в одном кадре она эту грань не переступает. Правда, о которой она говорит со зрителем так, как нужно, выстрадана режиссером не прошлыми ее работами, а именно этой, поэтому конфликтная комиссия не считает необходимым и возможным как-то корректировать это произведение.
Пусть нас не поймут таким образом, что мы призываем сместить все общественные моральные барьеры и пустить на экран неконтролируемый поток похабщины. Конфликтная комиссия берет под свою защиту фильм Муратовой, поскольку мы убеждены, что это пример штучный и в своем роде исключительный и шоковая терапия, к которой прибегает режиссер, не самоцель. Она сродни эпатажу „Андалузского пса“ Бунюэля, жестокости многих сцен „Иди и смотри“ Климова, „Маленькой Веры“ Пичула.
Бесспорно, появление такой картины вызовет гнев значительной части общества. Однако этот гнев должен быть обращен не на экран, а в реальную жизнь. Другой альтернативы нет».
Из стенограммы обсуждения «Астенического синдрома» в Союзе кинематографистов СССР (17 ноября 1989 года):
В. Солодин (член коллегии Главлита СССР): «Ограничусь профессиональной оценкой этого фильма, не вдаваясь в его высокие художественные качества. Здесь нет раскрытия государственных военных тайн, нет открытого призыва к свержению существующего строя и здесь нет порнографии. Поэтому каких-либо претензий к выпуску фильма Главлит не имеет.
Что касается последней части картины и жарких споров о том, „давать ли уровень шума повыше“, чтобы не было слышно, что говорит одна из героинь фильма, то, я думаю, это дело вкуса и желания режиссера говорить так, как она может высказываться. Хотя эти выражения и называются нецензурными, к цензуре они никакого отношения не имеют»
С. Зурабов (член президиума Московской городской коллегии адвокатов): «Произнесение нецензурной брани в общественном месте ‹…› — это хулиганство. ‹…› Человек, произносящий брань, грубо нарушающий общественный порядок, проявляет явное неуважение к обществу. Именно в этом случае он выполняет состав преступления. В данном случае, естественно, авторы картины такой цели перед собой не ставили, это ясно. Поэтому, с точки зрения чисто правового анализа, здесь никаких препятствий, чтобы картину показать людям, нет.
А. Смирнов (и. о. первого секретаря правления Союза кинематографистов СССР): «Абсолютно убежден в том, что мы должны серьезно считаться с той угрозой, которой наверняка боятся в коллегии Госкино, а именно — бешеным взрывом возмущения со стороны публики. ‹…› Нам с вами предстоит огромная, не только разъяснительная работа. Мы должны сами понять, чего мы добиваемся, и искать контакта с общественным мнением, с широким зрителем, который, разумеется, не готов к тому, что сегодня выплескивается на экран».
Н. Селиванова (зритель): «Я бы очень хотела, чтобы мой младший,
Диагноз. «Астенический синдром»: документы, цитаты без комментариев // Экран и сцена. 1990. № 2.