Таймлайн
Выберите год или временной промежуток, чтобы посмотреть все материалы этого периода
1912
1913
1914
1915
1916
1917
1918
1919
1920
1921
1922
1923
1924
1925
1926
1927
1928
1929
1930
1931
1932
1933
1934
1935
1936
1937
1938
1939
1940
1941
1942
1943
1944
1945
1946
1947
1948
1949
1950
1951
1952
1953
1954
1955
1956
1957
1958
1959
1960
1961
1962
1963
1964
1965
1966
1967
1968
1969
1970
1971
1972
1973
1974
1975
1976
1977
1978
1979
1980
1981
1982
1983
1984
1985
1986
1987
1988
1989
1990
1991
1992
1993
1994
1995
1996
1997
1998
1999
2000
2001
2002
2003
2004
2005
2006
2007
2008
2009
2010
2011
2012
2013
2014
2015
2016
2017
2018
2019
2020
2021
2022
2023
2024
Таймлайн
19122024
0 материалов
Кино: Сталкер
Поделиться
Май 1977 года
Первые натурные съемки
На съемках фильма «Сталкер». Реж. Андрей Тарковский. 1979

Начало натурных съемок было назначено на 16 мая 1977 года. Пятого мая в Таллин выехали Тарковский, М.Чугунова и я. Художник А. Боим приехал двумя днями раньше. Сразу после приезда, позавтракав, мы отправились на съемочную площадку в погранзону. Там мы встретили Боима и двух рабочих, которые занимались декорированием здания. Место было съемок заросло кустарником и лесом, но почки только начали распускаться. В воздухе едко смердело щелочью от протекавшей рядом реки с отходами целлюлозно-бумажного комбината.

Тарковский, Боим и я обошли место съемок. На поляне, некогда находилась трансформаторная подстанция. От неё остались один огромный трансформатор, несколько трансформаторов поменьше, десятка два бетонных фундаментов для них и большое количество рубильников, энергетических щитов, кабелей изоляторов и т. п. Тарковский и Боим говорили, как должно быть декорировано то или иное место. Я записывал. Андрей Арсеньевич впервые сказал, что хочет, чтобы реквизит был максимально безадресным, чтобы по нему нельзя было определить, в какой стране происходят события. Остальные пожелания формулировались фразами: «А здесь лежит что-то ржавое и железное». «Тут надо проредить кустарники и срубить пару деревьев. Они закрывают дом. Но не сейчас, а по кадру». Когда я попытался задать какие-то уточняющие вопросы о характере реквизита, Тарковский с укоризной посмотрел на меня и сказал: «Женя, проявите немножко фантазии». Это заняло примерно два часа, после чего Боим и рабочие остались на площадке, Тарковский вернулся в гостиницу, а я на грузовике отправился на склад металлического лома, подбирать реквизит. Вечером приехал на своей машине из Москвы Рерберг.

На следующий день проход по местам съемок повторился, с его участием. Вечером Тарковский уехал в Москву, а мы стали заниматься обустройством площадки. 

Установилась солнечная погода и работать было приятно, если бы не зловоние, исходившее от реки. Потом мы к нему привыкли, принюхались и перестали замечать. Но Боим, напротив, с каждым днем мрачнел. Вот, что говорил он сам об этих днях: «Пришла весна, и съемочная площадка стала в считанные дни превращаться из места космической катастрофы в место для загородного пикника». Тем временем, прибыла съемочная группа. Все приходили посмотреть место съемок, но площадку вход был запрещен — так же, как было запрещено рвать растения и топтать траву. 12 мая вернулся из Москвы Тарковский и началось и доведение декорации до желаемой кондиции. Того развала, который был на площадке, Таковскому в этот раз, показалось многовато, и мы убрали оттуда большую часть энергетических агрегатов, но добавили немного металлолома и причудливых железок, которых я привез в изобилии.

Разруха стала более лаконичной и выразительной. Тарковский решил снимать путешествие через «Зону» в хронологическом порядке, с движения герое непосредственно к зданию полуразрушенной электростанции. Были выбраны точки съемок, начались репетиции. Камера стояла на четырехметровом кране. Актеры шли по краю поляны, продирались через кусты, поднимались вверх по склону вдоль небольшого сливного желоба к каналу, по которому вода когда-то подавалась к электростанции. Они оказывались у решеток и разрушенных запорных щитов, снова спускались к зданию электростанции — уже с другой стороны и, входили в само здание. Внешне все это выглядело как-то несерьезно и напоминало детскую игру. Три взрослых человека бросали гаечки с привязанными бинтиками и потом следовали за ними, стараясь ступать след в след. Их путь сопровождался остановками, всматриваниями в окружающий пейзаж, новым бросанием гаек, прислушиваниями, принюхиваниями и ругательствами Сталкера, после чего они двигались дальше. Иногда Сталкер шипел и рычал на своих спутников, давал им подзатыльники и оплеухи, которые они покорно сносили. Тарковский утвердил маршрут движения актеров и стал активно заниматься организацией и декорированием кадра. Этому он уделял гораздо больше внимания, чем работе с актерами.

Вилли Геллер (директор картины в 1976-1977 годах): Когда я приезжал на площадку, я видел: вся группа трудилась, как муравьи. Вырывали травки определенного сорта, отрезали веточки на деревьях, как-то не так торчавшие, пересаживали кустики. У нас с собой были несколько черных телеграфных столбов. Андрей подолгу двигал их в кадре, переставляя с места на место: «Алик, давай, чуть правее». Алик Боим с постановщиком двигают столб. Тарковский спрашивает: «Ну, как?» Гоша, сидя на операторском кране, смотрит в камеру и отвечает: «Нормально, только вот знаешь, давай к этому кустику ещё моток проволоки положим». Цымбал тащит моток ржавой проволоки. «Чуть левее. Нет, слишком далеко. Вот так. Хорошо». Тарковский смотрит снизу на это дело и говорит: «Дай-ка теперь я посмотрю в камеру». Черные столбы — это было «ноу-хау» Алика Боима. С их помощью мы могли соединять снятые в разных местах части эпизода, в единое кинематографическое пространство. Андрею Арсеньевичу это изобретение пришлось очень по душе.

Цымбал Е.: Погода стояла прибалтийская, переменчивая, было прохладно и пасмурно, т.е. именно так, как как нужно для съемок. Съемки начались 20 мая и продолжались безостановочно десять дней до получения первого материала. Тщательно выстроенные эпизоды снимались очень длинными кусками. К концу декады были сняты почти все проходы и наши персонажи вошли внутрь электростанции. 

В один из первых дней Тарковский долго смотрел на Профессора — Гринько. Профессор был в хорошей фетровой шляпе, которая ему очень шла. А-ля Хэмфри Богарт. Эту шляпу ему утвердил в Москве сам Тарковский. Но в тот день, шляпа ему почему-то не понравилась. Он попросил художницу по костюмам Нэлли Фомину подыскать ему что-нибудь другое: «А то в этой шляпе в нем что-то чайльд-гарольдовское появляется». Костюмерша принесла мешок головных уборов и Андрей Арсеньевич, перемеряв их все на Гринько, выбрал темно-серую кожаную кепку. Он собственноручно водрузил её актеру на голову, и был вполне удовлетворен. Все, что мы снимали, казалось мне выдержанным в стиле то ли гангстерского фильма, то ли вестерна. В последний день мая снимался эпизод, в котором Сталкер давал оплеуху Профессору, позволившему себе какое-то непослушание. Эпизод длился четыре с лишним минуты.

Репетировали его два дня. Снимали в вечерний режим, когда нужное состояние света занимает 20-25 минут. Первые два дубля не устроили Тарковского. Снимаем третий дубль: Сталкер бьет Профессора, но от удара кепка слетает с головы, падет в дырку в полу и исчезает в подземелье. И тут выясняется, что кепка в единственном экземпляре и найти замену невозможно. Бригадир осветителей направил в дыру мощный прибор. Внизу было три-четыре метра пустого пространства, под которым в черно-йодистую воду медленно погружалась кепка Профессора. Художница по костюмам буквально застонала от ужаса. Не отдавая себе отчета, почему, я вдруг скомандовал бригадиру осветителей: «Не убирай света!» и бросился к каналу, выходившему из-под здания электростанции, стягивая свитер, рубашку и майку одновременно.

Сбросив остальное, бухнулся в ледяную воду и поплыл в подземелья, где виднелся свет. Когда я оказался там, кепка уже утонула, и мне пришлось нырять. Крепко зажмурившись, чтобы не обжечь глаза щелочью, нырнул, поймал наощупь под водой кепку, и быстро поплыл, не открывая глаз, назад, на голос художницы по костюмам.

Меня вытаскивали звукорежиссер, осветители и механики. Кто-то вылил на голову ведро воды, смывая скверну целлюлозно-бумажных отходов, и, одеваясь на ходу, я побежал обратно в здание электростанции. Нелли Фомина поправляла на голове актера уже отжатую от воды кепку. «Давайте снимать! - рявкнул Рерберг. — Свет уходит!». «Все готовы?» — спросил Тарковский. «Да», — ответили все. «Внимание, мотор!»

«Знаете, Женя, — сказал после съемки Тарковский, — мне не нужно на площадке никаких героических поступков». И саркастически добавил: «Когда приедете в гостиницу, сразу помойтесь, как следует». Последнее, относилось не столько к покрасневшей от щелочи моей физиономии, сколько к тому неаппетитному запаху, которым я благоухал.

Так закончилась первая декада съемок, весь материал которой Тарковский посчитал браком. Всё нужно было начинать сначала.

Цымбал Е. Рождение «Сталкера». Первые натурные съемки. Май 1977 года / После Тарковского. Материалы IV Международной научной конференции, проведенной в рамках IX Международного кинофестиваля им. Андрея Тарковского «Зеркало». СПб.: Сеанс, 2016.

Поделиться

К сожалению, браузер, которым вы пользуйтесь, устарел и не позволяет корректно отображать сайт. Пожалуйста, установите любой из современных браузеров, например:

Google Chrome Firefox Opera