Приезд в Москву бывшего монархиста и крупного русского государственного деятеля белоэмигранта Василия Витальевича Шульгина Фридрих Эрмлер использовал для съемок фильма.

Картина построена на интервью с Шульгиным, его воспоминаниях о прошлом, а также на дискуссии с ним Историка.

И что же получается? Перед нами две фигуры: Шульгин и Историк. Историка играет актер. Первый живет, второй играет. Первый трагичен: поразительный кадр, когда Шульгин, вспоминая о прошлом, закрывает лицо руками, которые медленно приближаются к его глазам. Огромной силы кинопортрет. Перед нами возникает образ отчаяния человека, чувствующего свою вину перед историей.

Для второго аналогичный способ передачи его внутреннего состояния невозможен, это было бы нарочито, потому что он, Историк, есть олицетворение официозного толкования истории.

Шульгин создает вокруг себя трагическую атмосферу. Историк — атмосферу логики и назидательности. Первый обнаруживает характер, через него мы познаем противоречия истории, отчего сам он поднимается до значения типа. Второй — пересказывает нам ее содержание в объеме учебника, который мы можем сами прочесть. Так между этими двумя фигурами создается непреодолимая граница.

В фильме «Перед судом истории» Эрмлер как бы предчувствовал возможности телевизионного действия. В самом деле, на экране Историк не обязательно должен был быть действующим лицом, равноценным в драматургическом отношении Шульгину.

ТВ не боится чисто иллюстрированных сцен и персонажей. Нашу мысль хорошо поясняет итальянский телевизионный фильм «Жизнь Леонардо да Винчи» в постановке Ренато Кастеллани. Два человека проходят через всю картину: герой и автор. Первый является персонажем, второй — лишь рассказчиком, которого можно назвать и Историком. Они часто присутствуют в одном кадре, и, хотя актеры, естественно, играют в разной манере, это не разрушает действия, поскольку не требуется их взаимодействие: историк рассказывает о Леонардо, комментирует его поступки и смысл его произведений, Леонардо же не знает о его существовании. Прием такого рода, более характерный для театра, чем для кино (вспомним «Воскресение» во МХАТе с ведущим Качаловым или пьесу Вс. Вишневского «Оптимистическая трагедия» с двумя ведущими), на ТВ становится принципом.

Фрейлих С. Телевизионные парадоксы: Фридрих Эрмлер // Киносценарии. 1993. № 3.