Таймлайн
Выберите год или временной промежуток, чтобы посмотреть все материалы этого периода
1912
1913
1914
1915
1916
1917
1918
1919
1920
1921
1922
1923
1924
1925
1926
1927
1928
1929
1930
1931
1932
1933
1934
1935
1936
1937
1938
1939
1940
1941
1942
1943
1944
1945
1946
1947
1948
1949
1950
1951
1952
1953
1954
1955
1956
1957
1958
1959
1960
1961
1962
1963
1964
1965
1966
1967
1968
1969
1970
1971
1972
1973
1974
1975
1976
1977
1978
1979
1980
1981
1982
1983
1984
1985
1986
1987
1988
1989
1990
1991
1992
1993
1994
1995
1996
1997
1998
1999
2000
2001
2002
2003
2004
2005
2006
2007
2008
2009
2010
2011
2012
2013
2014
2015
2016
2017
2018
2019
2020
2021
2022
2023
2024
Таймлайн
19122024
0 материалов
Поделиться
Высокий старик с белой бородой
Режиссер о Шульгине и съемках

Сценарии, которые мне доводилось читать после фильма «Из Нью-Йорка в Ясную Поляну», и некоторые картины, которые я видел на экране, оставляли чувство неудовлетворенности, хотелось полемизировать с носителями «карманной» философии и всяческих кинематографических «потоков» и «волн». Всю свою творческую жизнь я стремился оружием кинематографии говорить о самом главном в жизни нашего народа, нашей страны. Я не мог снимать картину, в которой не звучали бы главные идеи времени.
Но я режиссер, а не писатель. А сценария не было...

Однажды мы сидели с Владимировым, говорили о том, что он должен написать для меня новый сценарий. Было ясно: фильм должен быть бесспорно документальным. Но о чем?

Не помню точно, кто первый назвал имя Шульгина... Я спросил: а есть что-либо у Ленина о Шульгине?

Владимиров снял с полки ленинский томик и прочел: «Не запугивайте, г. Шульгин! Даже когда мы будем у власти, мы вас не „разденем“, а обеспечим вам хорошую одежду и хорошую пищу на условии работы, вполне вам посильной и привычной!». Это писал В. И. Ленин в «Правде» от 19 мая 1917 года.

Так был решен вопрос: «Кто?».

Кто же он, господин Шульгин?

Кадр из фильма «Перед судом истории». Реж. Фридрих Эрмлер. 1965

Старшему поколению имя это знакомо. Василий Витальевич Шульгин принадлежал к числу злейших политических врагов Советской власти.

Монархист, лидер крайне правого крыла Государственной думы, редактор черносотенной газеты «Киевлянин», Шульгин в 1917 году предпринял отчаянную попытку спасти русскую монархию, а после Октября стал идейным вождем белогвардейщины. В списке организаторов белой армии имя Шульгина значилось под номером двадцать шестым. Впоследствии, будучи белоэмигрантом, он занимался антисоветской деятельностью из-за рубежа. В 1944 году, когда наши войска освободили от фашистов Югославию, Шульгин был арестован, осужден и до 1956 года находился в заключении.

После длительных разговоров и обсуждений, на которые ушло несколько месяцев, Шульгин согласился поведать с экрана о своей жизни. Я приехал в Москву. Вместе с Владимировым пришел в больницу, где лечился в то время Шульгин.

Не скрою, я открывал дверь палаты с волнением. Много тому было причин. Невольно подумалось: «Что было бы, если бы я, сотрудник ВЧК—ОГПУ, встретился лицом к лицу с Шульгиным в двадцатые годы?». В маленькой палате навстречу мне поднялся высокий старик с белой бородой. Мягкое пожатие руки, хриплый голос... Представьте себе: больничная обстановка, пижама, белый колпак на голове. И восемьдесят шесть лет...

Я подумал: «Вправе ли мы ввести этого старого и нездорового человека в кинематографический водоворот? Выдержит ли он?»
Но мой собеседник рассеял всякие сомнения.

— Вы учтите, я — зубр, со мной будет трудно, — сказал Шульгин. — Ваше беспокойство о моем здоровье напрасно. Я выстою. А вот как у вас со здоровьем?..

Тогда я не придал этим словам большого значения... Я был действительно озабочен самочувствием Шульгина и высказал свои опасения директору студии «Ленфильм» И. Н. Киселеву, когда мы вновь пришли к Шульгину в больницу.

Выйдя из палаты, Киселев рассмеялся:
— Вы знаете, что мне сейчас сказал Шульгин? «Что-то плохо ваш режиссер выглядит. Бледный. А со мной ведь будет трудно. Берегите его».

Да, начиная работу, я не представлял себе, какие огромные трудности придется преодолеть.

Начать хотя бы с того, что у нас не было не только «железного», но даже и просто законченного сценария. Сценарий писался и дописывался без конца и в подготовительный период и во время съемок — до самого последнего дня работы. В процессе этой работы мы постоянно вели политическую и даже творческую (Шульгин — литератор!) полемику с нашим главным действующим лицом. Сталкивались два мировоззрения, две философии. И когда, казалось нам, противоречия заходили в тупик, Василий Витальевич говорил: «Давайте искать то, что нас объединяет, а не настаивать на том, что нас разъединяет». Все начиналось сначала, и мы в итоге находили общее решение.

Конечно, и я это хочу особо подчеркнуть: Шульгин выступает в нашей картине таким, каков он сейчас — много пережившим и передумавшим под давлением неоспоримых доводов истории. Было бы неверным думать, что Василий Витальевич Шульгин перечеркнул все свое прошлое и принял все новое. Нет, конечно. Но ход истории, могучая сила нашей Родины, ее всемирный авторитет заставили Шульгина многое переосмыслить и переоценить. Василий Витальевич говорит с экрана: «То, что вы, коммунисты, делаете сейчас для России, не только полезно, но и необходимо. И это должны понять все русские люди, и те, кто отрезан от России, и те, что родились вдали от Родины».
Да, это говорит Шульгин...

И говорит искренне. Каждое слово, произнесенное с экрана, рождалось в совместных обсуждениях и спорах. Надо помнить, что В. В. Шульгин не актер и он не играет в фильме. Это фильм-воспоминание, фильм-документ, фильм-диспут.

Наша же задача заключалась главным образом в том, чтобы подвести Шульгина к этим воспоминаниям, восстановив обстоятельства, детали, обстановку тех событий, в которых он принимал участие как политический деятель.

Именно так В. В. Шульгин рассказывает о событиях, происшедших 2 марта 1917 года в царском салон-вагоне в Пскове, где Николай II подписал акт отречения от престола.

Вагон этот впоследствии был превращен в музей и находился в Петергофе, но во время войны сгорел. Сохранились икона, календарь, блокнот, один стул, кусок ткани, которой были обиты стены, и несколько фотографий. По ним художник Александр Блэк при помощи историков восстановил всю обстановку. Когда Шульгина привели в декорацию вагона, он замер на пороге: «Боже мой, вещи сохранились, а люди... Людей нет. Остался я один...». Слова эти впоследствии вошли в фильм.

Успокоившись, Шульгин показал, откуда вышел царь, где сидел Гучков, где стоял министр двора граф Фредерикс. И все это со скрупулезной точностью мы воспроизвели в картине.

Нередко в импровизациях находились те драгоценные детали, подробности, которые поднимают факт до степени искусства. Об этом приятно вспомнить, но смею вас заверить, что в дни поисков, в дни съемок было невыразимо трудно. Если я скажу, что Василий Витальевич сам читать не может из-за болезни глаз, что все ему приходилось запоминать на слух, то станут понятнее мои постоянные ссылки на трудности. И тем не менее, несмотря ни на что, ни один профессиональный актер не приносил мне такого удовлетворения, какое принес не актер В. В. Шульгин.

Не актер Шульгин, попав в условия съемки и не зная техники актерской игры, на экране «просто» думал, искал точное слово для родившейся мысли. И это «просто» оказалось и сложным, и мудрым. Отсюда некоторая замедленность повествования, которая отличает фильм.

Повторяю еще раз: «Перед судом истории» не только фильм-воспоминание, это фильм-философский диспут. С Шульгиным спорят в картине люди, документы истории, редкие кадры кинохроники и кадры, специально снятые в Париже... Спорят и убеждают в своей правоте.

Эрмлер Ф. Перед судом истории // Советский экран. 1965. № 21.

Поделиться

К сожалению, браузер, которым вы пользуйтесь, устарел и не позволяет корректно отображать сайт. Пожалуйста, установите любой из современных браузеров, например:

Google Chrome Firefox Opera