Сценарии, которые мне доводилось читать после фильма «
Но я режиссер, а не писатель. А сценария не было...
Однажды мы сидели с Владимировым, говорили о том, что он должен написать для меня новый сценарий. Было ясно: фильм должен быть бесспорно документальным. Но о чем?
Не помню точно, кто первый назвал имя Шульгина... Я спросил: а есть что-либо у Ленина о Шульгине?
Владимиров снял с полки ленинский томик и прочел: «Не запугивайте, г. Шульгин! Даже когда мы будем у власти, мы вас не „разденем“, а обеспечим вам хорошую одежду и хорошую пищу на условии работы, вполне вам посильной и привычной!». Это писал В. И. Ленин в «Правде» от 19 мая 1917 года.
Так был решен вопрос: «Кто?».
Кто же он, господин Шульгин?
Старшему поколению имя это знакомо. Василий Витальевич Шульгин принадлежал к числу злейших политических врагов Советской власти.
Монархист, лидер крайне правого крыла Государственной думы, редактор черносотенной газеты «Киевлянин», Шульгин в 1917 году предпринял отчаянную попытку спасти русскую монархию, а после Октября стал идейным вождем белогвардейщины. В списке организаторов белой армии имя Шульгина значилось под номером двадцать шестым. Впоследствии, будучи белоэмигрантом, он занимался антисоветской деятельностью из-за рубежа. В 1944 году, когда наши войска освободили от фашистов Югославию, Шульгин был арестован, осужден и до 1956 года находился в заключении.
После длительных разговоров и обсуждений, на которые ушло несколько месяцев, Шульгин согласился поведать с экрана о своей жизни. Я приехал в Москву. Вместе с Владимировым пришел в больницу, где лечился в то время Шульгин.
Не скрою, я открывал дверь палаты с волнением. Много тому было причин. Невольно подумалось: «Что было бы, если бы я, сотрудник ВЧК—ОГПУ, встретился лицом к лицу с Шульгиным в двадцатые годы?». В маленькой палате навстречу мне поднялся высокий старик с белой бородой. Мягкое пожатие руки, хриплый голос... Представьте себе: больничная обстановка, пижама, белый колпак на голове. И восемьдесят шесть лет...
Я подумал: «Вправе ли мы ввести этого старого и нездорового человека в кинематографический водоворот? Выдержит ли он?»
Но мой собеседник рассеял всякие сомнения.
— Вы учтите, я — зубр, со мной будет трудно, — сказал Шульгин. — Ваше беспокойство о моем здоровье напрасно. Я выстою. А вот как у вас со здоровьем?..
Тогда я не придал этим словам большого значения... Я был действительно озабочен самочувствием Шульгина и высказал свои опасения директору студии «Ленфильм» И. Н. Киселеву, когда мы вновь пришли к Шульгину в больницу.
Выйдя из палаты, Киселев рассмеялся:
— Вы знаете, что мне сейчас сказал Шульгин? «Что-то плохо ваш режиссер выглядит. Бледный. А со мной ведь будет трудно. Берегите его».
Да, начиная работу, я не представлял себе, какие огромные трудности придется преодолеть.
Начать хотя бы с того, что у нас не было не только «железного», но даже и просто законченного сценария. Сценарий писался и дописывался без конца и в подготовительный период и во время съемок — до самого последнего дня работы. В процессе этой работы мы постоянно вели политическую и даже творческую (Шульгин — литератор!) полемику с нашим главным действующим лицом. Сталкивались два мировоззрения, две философии. И когда, казалось нам, противоречия заходили в тупик, Василий Витальевич говорил: «Давайте искать то, что нас объединяет, а не настаивать на том, что нас разъединяет». Все начиналось сначала, и мы в итоге находили общее решение.
Конечно, и я это хочу особо подчеркнуть: Шульгин выступает в нашей картине таким, каков он сейчас — много пережившим и передумавшим под давлением неоспоримых доводов истории. Было бы неверным думать, что Василий Витальевич Шульгин перечеркнул все свое прошлое и принял все новое. Нет, конечно. Но ход истории, могучая сила нашей Родины, ее всемирный авторитет заставили Шульгина многое переосмыслить и переоценить. Василий Витальевич говорит с экрана: «То, что вы, коммунисты, делаете сейчас для России, не только полезно, но и необходимо. И это должны понять все русские люди, и те, кто отрезан от России, и те, что родились вдали от Родины».
Да, это говорит Шульгин...
И говорит искренне. Каждое слово, произнесенное с экрана, рождалось в совместных обсуждениях и спорах. Надо помнить, что В. В. Шульгин не актер и он не играет в фильме. Это
Наша же задача заключалась главным образом в том, чтобы подвести Шульгина к этим воспоминаниям, восстановив обстоятельства, детали, обстановку тех событий, в которых он принимал участие как политический деятель.
Именно так В. В. Шульгин рассказывает о событиях, происшедших 2 марта 1917 года в царском салон-вагоне в Пскове, где Николай II подписал акт отречения от престола.
Вагон этот впоследствии был превращен в музей и находился в Петергофе, но во время войны сгорел. Сохранились икона, календарь, блокнот, один стул, кусок ткани, которой были обиты стены, и несколько фотографий. По ним художник Александр Блэк при помощи историков восстановил всю обстановку. Когда Шульгина привели в декорацию вагона, он замер на пороге: «Боже мой, вещи сохранились, а люди... Людей нет. Остался я один...». Слова эти впоследствии вошли в фильм.
Успокоившись, Шульгин показал, откуда вышел царь, где сидел Гучков, где стоял министр двора граф Фредерикс. И все это со скрупулезной точностью мы воспроизвели в картине.
Нередко в импровизациях находились те драгоценные детали, подробности, которые поднимают факт до степени искусства. Об этом приятно вспомнить, но смею вас заверить, что в дни поисков, в дни съемок было невыразимо трудно. Если я скажу, что Василий Витальевич сам читать не может из-за болезни глаз, что все ему приходилось запоминать на слух, то станут понятнее мои постоянные ссылки на трудности. И тем не менее, несмотря ни на что, ни один профессиональный актер не приносил мне такого удовлетворения, какое принес не актер В. В. Шульгин.
Не актер Шульгин, попав в условия съемки и не зная техники актерской игры, на экране «просто» думал, искал точное слово для родившейся мысли. И это «просто» оказалось и сложным, и мудрым. Отсюда некоторая замедленность повествования, которая отличает фильм.
Повторяю еще раз: «Перед судом истории» не только
Эрмлер Ф. Перед судом истории // Советский экран. 1965. № 21.