Было такое количество сценариев «Долгих проводов»... Баскаков, тогдашний начальник Госкино, просто топотал на меня и орал: «Мы вам не позволим противопоставлять народ и интеллигенцию!» Героиня-то у меня машинистка, то есть народ, а мальчик рвется к папе-ученому. Потом я переделала профессию героини, оснастила ее высшим образованием, сделала переводчицей. А сценарий тем временем закрыли и списали. Я постаралась про него забыть. Уже и картины часто закрывали. ‹…› С Кирой мы давно дружили, но тут нас свела безнадежность. У нее закрыли очередной сценарий, у меня тоже дотлевали в поправках два сюжета. В 1969 году начался второй раунд — в Одессе. После ‹…› стратегических маневров, поисков сторонников и защитников ‹…› на сверхрасширенном заседании в Одессе, шестой, уже вместе с Кирой собранный вариант сценария вновь был пропущен сквозь строй равнодушных людей, и они с подозрением читали эту прозрачную историю, требовали от нас «экспликаций», ‹…› ничего, думаю, крамольного не находили, но тем более были бдительны. ‹…› Превосходящие силы противника устали видеть Киру в министерских владениях в Гнездниковском и после месячной осады нанесли сокрушительный удар: «Что вы все тут ходите, неужели гордости нет — унижаться из-за бумажки?» А заключение не подписали. Тут наконец Кира пренебрегла своей гордостью и обратилась к учителю, и Герасимов быстро уладил дело «на самом верху». ‹…›

На студии были развешаны транспаранты — какое кино снимается. Наше: «Быть мужчиной». Мой сценарий в заявке назывался «Приглашение к биографии», потом, когда его принимали и не приняли в Госкино, — «О женщинах и детях». Потом, когда мы с Кирой его делали, — «Устинов уехал». Мы взяли название из диалога, там мальчик по телефону говорит: «Устинов уехал, Устинов уехал». Четыре названия было. Ну вот. Этот сценарий удалось снять только после холеры или благодаря холере.

Фильм закрыли уже на пробах. Я приехала в Одессу, потому что нужно было делать режиссерские поправки. Кира говорит: «Нас закрыли». Мы делали восемнадцать поправок в режиссерском сценарии жаркими ночами в Одессе ‹…›. Директор студии все-таки хотел запустить это кино. ‹…›

Мы ругались страшно, но если б не она, я бы вообще не научилась ничего формулировать.  ‹…› Потом она монтировала, потом картину не принимали, потом, наконец, можно было два-три эпизода поменять, и ее бы приняли, но Кира не сдавалась. ‹…›
Кира говорила: «У меня нет чувства самосохранения». Видимо, это ей от родителей-коммунистов передалось, она разговаривала с начальниками как хотела, а не так, как надо было. ‹…›

Основной заступницей была киномеханик Зоя, которая очень любила Киру. Она прятала коробки, когда Кира не хотела ничего отдавать, рассорившись уже со всеми. У Киры отобрали пропуск на студию. Но потом картина вышла небольшим количеством копий. Благодаря Герасимову. А потом ее вдруг по всем кинотеатрам в приказном порядке сняли с экрана. Она недолго шла ‹…›. Это, конечно, было очень все странно, ‹…› это же просто нехозяйственно, они же потом истребили все копии. Копий было больше пятисот. А осталось три: во ВГИКе, у Киры и у Шарко под кроватью, но у Шарко лежала копия для глухонемых. ‹…›

Сценарий получался другой. ‹…› [У] меня-то все-таки главной фигурой был мальчик и он страдал от этой мамы. И получалось ‹…›, в общем, история была про него ‹…›. Сначала это сердитый молодой человек, а потом, когда мама его отпускает, он добреет и вообще начинает понимать женщин. ‹…› История про то, что случилось с этим мальчиком, — когда он весь стеснен и весь зависим, то он злобный, раздраженный... А потом все перетянулось на сторону мамани. Для Киры она была главной ‹…›. Те эпизоды, которые я придумывала, ‹…› входили только отчасти. ‹…› Эпизод на почте — абсолютно Кирин. От моего сценария оставался только костяк, но борьба шла постоянная. ‹…›

Весь этот погром с «Долгими проводами» — абсолютно абсурдный. Но, с другой стороны, время менялось до такой степени... ‹…›

Любая более или менее сложность уже вызывала, ну тем более для одесских теток, раздражение. Эту амбивалентность не улавливали. Хотя кто-то и улавливал с самого начала. Когда Баскаков орал и не запускал этот сценарий, то он видел сходство с рассказом Чехова «Володя», понимал состояние, когда стыдишься своей матери и т.д. Он, филолог, это чувствовал. ‹…›

Я сумела по-настоящему полюбить этот фильм только после того, как четырежды забытый сценарий перестал быть для меня «горячей точкой», после того, как фильмы о терзаниях юности пошли косяком и почти все оказывались плоскими и неверными, и все сильнее стал светиться, все чаще вспоминаться великолепно снятый финал, романс «Белеет парус одинокий», спетый беззащитным, самодеятельным, ни на кого не похожим голосом. ‹…› Все было нехорошо в этой долгой истории, кроме случайной фразы на море (из нее вышел сценарий), случайной встречи с подругой и совсем уж случайной холеры в Одессе (из нее вышел фильм).

Рязанцева Н. К сожалению, короткие встречи // Абдуллаева З. Кира Муратова: Искусство кино. М.: Новое литературное обозрение, 2008.