Нея Марковна Зоркая в своем ярком исследовании «На рубеже столетий» искренне защищала якобы абсолютно здоровые основы дореволюционного кино от догматиков, видевших в нем одно злокозненное буржуазное «разложение»: «Заволакивая экран, декадентские мотивы и особенно порнография и мистика ‹…› в абсолютно подавляющем большинстве случаев являются лишь элементами фона, “узором”, тоном повествования»[1].
Отстаивая этот тезис, Нея Марковна словно теряет присущую ей, простите за невольный каламбур, критическую зоркость. Так, одна из самых эпатажных картин русского экрана — нежная, страшная, загадочная и болезненная лента «Умирающий лебедь» (Е. Бауэр, 1916) — оценивается ею как «обычная чувствительная любовная история», чуть декорированная модным декадентским «узором». Но достаточно посмотреть этот фильм в новейшей реконструкции Юрия Гаврииловича Цивьяна, чтобы убедиться: ничего, кроме декадентства, в нем просто нет. Декадентство здесь — не изящный завиток повествования, а его неровно и нервно пульсирующая плоть.
Ковалов О. Danse macabre по-русски // Сеанс. 2011. № 45/46.
Примечания
- ^ 1. Зоркая Н. На рубеже столетий. У истоков массового искусства в России 1900–1910 гг. М., 1976. С. 234.