Вы — режиссер, ищите актрису на сложную роль. Листаете фотоальбом, смотрите учетные данные: год рождения — такой-то, окончила ВГИК десять лет назад, рост — 165 см, шатенка, глаза серо-зеленые, поет, танцует, умеет плавать и кататься на лыжах, звания нет, по тарификации — вторая группа первой категории. Последние роли: «Люди и звери» — эпизод, «Русский лес» — эпизод, «Легкая жизнь» — эпизод, «Время, вперед» — эпизод... Как отыскать, как угадать за этой сухой анкетой, за, длинным перечнем эпизодов особый, тонкий и умный талант Майи Булгаковой?
Это останется секретом Ларисы Шепитько, режиссера-постановщика картины «Гвардии капитан».
Проще конечно, схватиться за то яркое, что заметили и открыли до тебя — у Товстоногова, или у Любимова, или в «Современнике». На главную роль в «Гвардии капитане» пробовались актрисы из шести театров Москвы, актриса из Кирова и такая известная исполнительница трудных ролей, как Н. Ургант из Ленинграда. Свой выбор Л. Шепитько остановила на актрисе студии киноактера Майе Булгаковой — и не ошиблась.
От выбора исполнительницы главной роли в этом фильме зависело все. Потому что сценарий В. Ежова и Н. Рязанцевой целиком посвящен одной судьбе. Одной этой женщине, которая так много умела и могла во время войны и так долго, так трудно ищет себя все нынешние, послевоенные годы. Директор училища, депутат, известный и уважаемый в округе человек — счастливая. Оставшаяся без мужа, непонятая дочерью, не нашедшая откровенного языка с воспитанниками — значит несчастная? Да нет, характер — настоящий, сложный человеческий характер, со своей индивидуальностью, не такой, чтоб «стерпится — слюбится». Из тех сегодняшних людей, которые давно уже сами, себя «взяли на поруки» — об удачах и травмах судят по высшему, самому требовательному и неподкупному суду собственной совести. А совесть у них — фронтовая, суровая, без компромиссов.
Вот о таком человеке и рассказали авторы сценария, режиссер и Майя Булгакова. Я не знаю, откуда они так глубоко узнали и поняли этот современный человеческий тип, но я чувствую: они знают его досконально, во всех подробностях. Они могут бесконечно долго рассказывать о нем — а я, зритель, могу бесконечно долго слушать и волноваться этими подробностями, открывать, узнавать человека. Вот строевая походочка — в юбке и в туфлях, а шагает, — печатает, будто еще в шинели и сапогах; вот ее привычный жест — одернуть гимнастерку под поясом, а пояса давно нет. А вот уже новая, мирная, добродушная улыбка, жалкие складки у глаз — и вдруг стальной, быстрый, оставшийся на всю жизнь от смертельных минут взгляд. История, рассказанная об этом человеке, проста и бесхитростна, она могла остаться эпизодом, случаем из «потока жизни» (сколько таких случайных, милых сюжетов в фильмах последнего времени!) — могла, если бы авторы фильма и Майя Булгакова не увидели за этой случайной историей неслучайную жизненную судьбу. Человек не на месте — как часто эту нередкую житейскую ошибку мы превращаем в целую трагедию, любыми способами принуждая «вполне приличного человека» оставаться там, куда он поставлен, проведен по штату и оформлен приказом. Для нас проще, спокойнее уговорить его остаться, чем признать несовместимость этого человека с этим делом. Формальной «заботой о человеке» мы прикрываем свою беззаботность, равнодушие к делу, а иной раз (как и в этом случае) к сотням других людей и судеб. Вот тут-то и решает все мера собственной совести — умение смотреть правде в глаза, и решать вопреки сложившемуся благополучию и уговорам доброжелателей.
Героиню Булгаковой война не сделала педагогом, воспитателем молодежи, но вот высшую меру самокритичности и совестливости фронт в ней воспитал. Эта беспощадная мера заставляет ее вовремя остановиться и не праздновать фальшивую, ложную победу над пареньком-воспитанником... Поражение положительного героя? Боюсь, что кого-то такой резкий поворот оттолкнет, насторожит против фильма. В биографии этой героини вообще много острых углов и резких, грубых поворотов. А вот заставить нас увидеть за всей этой резкостью и грубостью красивую, сильную, да еще женскую натуру — это и сумела сделать Майя Булгакова. Сумела не формально, не словами, а смыслом своей роли, чтобы не сентиментальным сюрпризом, а заслуженной, выстраданной, обретенной правдой были те настоящие крылья, на которых подымается она в финале картины. В день просмотра этого фильма я прочел в «Литературной газете» статью Г. Р. Рошаля. «Иногда удивляешься, — говорится в этой статье, — да разве в нашей стране, стране гордой мечты и немеркнущей надежды, главное — прятаться в квартирки и изучать диаграммы вздохов и чувствиц?». И мне еще раз захотелось пожать руку всем авторам фильма за то, что они не отказались войти в квартиру к хорошему человеку и в подробностях, с пристальным интересом «изучать диаграммы вздохов и чувствиц» своей сложной и замечательной героини.
Итак, Майя Булгакова сыграла после десятка эпизодов главную роль. Лариса Шепитько поставила свою, может, быть, лучшую, главную картину. Что же дальше? А дальше главная роль переходит к нам — к их студии, их творческому объединению, их товарищам. Не дать этой удаче раствориться строкой в анкетах и «творческих карточках», сделать ее сегодня же опорой для следующего шага, спешить черпать из колодца таланта, потому что только тогда вода в нем становится все свежее и слаще — в этом, наверное, теперь уже наша главная роль.
Соколов В. Главная роль // Советский фильм. 1966. 14 апреля.