Любовь Аркус
«Чапаев» родился из любви к отечественному кино. Другого в моем детстве, строго говоря, не было. Были, конечно, французские комедии, итальянские мелодрамы и американские фильмы про ужасы капиталистического мира. Редкие шедевры не могли утолить жгучий голод по прекрасному. Феллини, Висконти и Бергмана мы изучали по статьям великих советских киноведов.
Зато Марк Бернес, Михаил Жаров, Алексей Баталов и Татьяна Самойлова были всегда рядом — в телевизоре, после программы «Время». Фильмы Василия Шукшина, Ильи Авербаха и Глеба Панфилова шли в кинотеатрах, а «Зеркало» или «20 дней без войны» можно было поймать в окраинном Доме культуры, один сеанс в неделю.
Если отставить лирику, «Чапаев» вырос из семитомной энциклопедии «Новейшая история отечественного кино», созданной журналом «Сеанс» на рубеже девяностых и нулевых. В основу этого издания был положен структурный принцип «кино и контекст». Он же сохранен и в новой инкарнации — проекте «Чапаев». 20 лет назад такая структура казалась новаторством, сегодня — это насущная необходимость, так как культурные и исторические контексты ушедшей эпохи сегодня с трудом считываются зрителем.
«Чапаев» — не только о кино, но о Советском Союзе, дореволюционной и современной России. Это образовательный, энциклопедический, научно-исследовательский проект. До сих пор в истории нашего кино огромное количество белых пятен и неизученных тем. Эйзенштейн, Вертов, Довженко, Ромм, Барнет и Тарковский исследованы и описаны в многочисленных статьях и монографиях, киноавангард 1920-х и «оттепель» изучены со всех сторон, но огромная часть материка под названием Отечественное кино пока terra incognita. Поэтому для нас так важен спецпроект «Свидетели, участники и потомки», для которого мы записываем живых участников кинопроцесса, а также детей и внуков советских кинематографистов. По той же причине для нас так важна помощь главных партнеров: Госфильмофонда России, РГАКФД (Красногорский архив), РГАЛИ, ВГИК (Кабинет отечественного кино), Музея кино, музея «Мосфильма» и музея «Ленфильма».
Охватить весь этот материк сложно даже специалистам. Мы пытаемся идти разными тропами, привлекать к процессу людей из разных областей, найти баланс между доступностью и основательностью. Среди авторов «Чапаева» не только опытные и профессиональные киноведы, но и молодые люди, со своей оптикой и со своим восприятием. Но все новое покоится на достижениях прошлого. Поэтому так важно для нас было собрать в энциклопедической части проекта статьи и материалы, написанные лучшими авторами прошлых поколений: Майи Туровской, Инны Соловьевой, Веры Шитовой, Неи Зоркой, Юрия Ханютина, Наума Клеймана и многих других. Познакомить читателя с уникальными документами и материалами из личных архивов.
Искренняя признательность Министерству культуры и Фонду кино за возможность запустить проект. Особая благодарность друзьям, поддержавшим «Чапаева»: Константину Эрнсту, Сергею Сельянову, Александру Голутве, Сергею Серезлееву, Виктории Шамликашвили, Федору Бондарчуку, Николаю Бородачеву, Татьяне Горяевой, Наталье Калантаровой, Ларисе Солоницыной, Владимиру Малышеву, Карену Шахназарову, Эдуарду Пичугину, Алевтине Чинаровой, Елене Лапиной, Ольге Любимовой, Анне Михалковой, Ольге Поликарповой и фонду «Ступени».
Спасибо Игорю Гуровичу за идею логотипа, Артему Васильеву и Мите Борисову за дружескую поддержку, Евгению Марголиту, Олегу Ковалову, Анатолию Загулину, Наталье Чертовой, Петру Багрову, Георгию Бородину за неоценимые консультации и экспертизу.
Вот этот последний и, быть может, самый популярный оттепельный вариант мифологии Окраины и имеет непосредственное отношение к фильму Шепитько «Ты и я». Картины «Высокая должность» и «Клятва Гиппократа», так же, как и фильм Шепитько, рассказывает о врачах, которые едут в глухую провинцию искупать какие-то свои ошибки или «грехи». Там они не без трений вливаются в местный трудовой коллектив и при его поддержке в тяжелых местных условиях исправляются, очищаются от грехов и становятся настоящими людьми и отличными специалистами.
В картине Шепитько молодой врач «разменял» тяжелую научную работу на заманчивую заграничную командировку. Чтобы искупить свою вину, он также едет в Сибирь, но происходит это как бы случайно, спонтанно. Он внезапно садится в первый же попавшийся поезд. На сибирской стройке, где беглец из Москвы устраивается работать в больницу, он держится особняком и постепенно становится ясно, что все составляющие сибирский миф элементы («здоровый коллектив», тяжелые условия труда и быта и т.п.) не играют для него никакой исцеляюще-терапевтической роли и только невозможность спасти умирающую девушку заставляет героя задуматься о возвращении к научной работе.
Все это можно подытожить так. Если в оттепельной мифологии Окраины Сибирь была реальной материальной силой, то в картине Шепитько она превратилась в условное, символическое пространство моралистического сюжета. Герой мог бы не ездить в Сибирь и решить те же проблемы в другой обстановке... Сибирская мифология оттепельного времени изжила себя. Изжила себя оттепельная мифология Окраины...
Семерчук В. «Смена вех» на исходе оттепели // Кинематограф оттепели. Кн. 2. М.: Материк, 2002.