Таймлайн
Выберите год или временной промежуток, чтобы посмотреть все материалы этого периода
1912
1913
1914
1915
1916
1917
1918
1919
1920
1921
1922
1923
1924
1925
1926
1927
1928
1929
1930
1931
1932
1933
1934
1935
1936
1937
1938
1939
1940
1941
1942
1943
1944
1945
1946
1947
1948
1949
1950
1951
1952
1953
1954
1955
1956
1957
1958
1959
1960
1961
1962
1963
1964
1965
1966
1967
1968
1969
1970
1971
1972
1973
1974
1975
1976
1977
1978
1979
1980
1981
1982
1983
1984
1985
1986
1987
1988
1989
1990
1991
1992
1993
1994
1995
1996
1997
1998
1999
2000
2001
2002
2003
2004
2005
2006
2007
2008
2009
2010
2011
2012
2013
2014
2015
2016
2017
2018
2019
2020
2021
2022
2023
2024
Таймлайн
19122024
0 материалов
Поделиться
Лицо греческой богини
На съемках фильма Петра Чардынина «Сорванец»
Вера Каралли в матросском костюме. 1914

Прима-балерина Большого театра, она обладала исключительной техникой и пластикой, огненным темпераментом и вместе с тем была лирически нежная, с лицом греческой богини.

Еще подростком, а потом и в юности, бывая в Большом театре, я наслаждалась ее искусством.

И вот однажды, после какой-то утомительной съемки, Петр Иванович [Чардынин] попросил:

— Прошу всех не расходиться, есть у меня к вам несколько слов.

Чардынин объявил, что сделал большое дело: добился согласия балерины Коралли сняться в крыловской комедии «Сорванец». Мы с нетерпением ждали встречи с прославленной артисткой.

И вот к подъезду подкатила машина, и через минуту Коралли вошла в зал в сопровождении Петра Ивановича, который сам ездил за ней.

Сияя улыбкой, Коралли окинула быстрым взглядом всю труппу и непринужденно подошла к нам, а через минуту она уже весело смеялась, разговаривая с актерами, о чем-то спрашивала, что-то рассказывала сама. Актеры посолидней — Громов, Туржанский, Бирюков и Херувимов — подошли, церемонно представились, расшаркиваясь, низко склоняясь, прикладывались к руке. Но она словно не замечала их официальности.

Мозжухин долго не подходил. Коралли заметила его, бросила на стол сумочку и мех и позвала:

— Мозжухин, это вы? Наконец-то я вижу вас живого! Ах, как я рада!

Иван Ильич почтительно склонился к ее протянутой руке и ответил:

— Неужто на экране я похож на покойника?

— Ну что вы! — Коралли залилась звонким смехом. — Я совсем не то хотела сказать!

Наконец Чардынин пригласил к столу, усадил всех и предложил прослушать сначала сценарий комедии. Сюжет был таков. Красивая, отчаянная барышня, именуемая Сорванцом, любит студента. Студент, как и подобает, красив, умен, во всех отношениях совершенен. Но отец барышни, выживший из ума генерал, хочет выдать дочь за другого. Папенькин жених является на дачу, чтобы сделать предложение, а Сорванец переодевается в мужской костюм и начинает ухаживать за соседской барышней. Начинается целый ряд веселых приключений, неожиданных квипрокво. Барышня влюбляется в Сорванца и преследует его своей страстью. Конец, конечно, был счастливый, и в финале Коралли, сбросив мужской костюм, должна была блистать на балу и покорить зрителей своими танцами.

Мозжухин играл студента. Я — влюбленную барышню. Сценарий всем понравился, роли тоже, на завтра объявили съемку на натуре.

Утром нас повезли в Нескучный сад (теперь Парк культуры и отдыха имени А. М. Горького). Сад был запущен, но в этом была своя прелесть. Тянулись, скрещивались и переплетались вековые липовые и дубовые аллеи. Разросшиеся кущи сирени, жасмина и одичавших роз часто преграждали тропинки. Среди всего этого благоухающего зеленого царства находились живописные руины Екатерининского дворца. Это было излюбленное место Чардынина для съемок на натуре, и сюда привезли нас в то утро.

Нескучный сад в то время был собственностью царской семьи. Окруженный чугунными литыми оградами, он охранялся. У ворот стояла казенная полосатая будка. Но Петра Ивановича здесь уже давно знали, для формы только взглянули на пропуск и открыли ворота.

Шли аллеями и тропинками довольно долго. Наконец подошли к единственной уцелевшей во дворце двери, миновали обширные полуразрушенные залы и попали в громадную кухню. С одной стороны стояла колоссальная плита, с другой — тянулись вдоль стены узкие столы и табуретки.

— Ну вот, прибыли, располагайтесь! — пригласил нас Вершинин.

Коралли не снимала ни шляпы, ни пальто. Недоуменно и даже брезгливо оглядывалась, молчала. Когда вошли помощники с нашими чемоданами, она сказала:

— Попросите сюда Чардынина. Я что-то не соображу, где моя уборная, где я должна одеваться? — спросила она режиссера.

— Да здесь же, Вера Алексеевна, больше негде.

— В уме ли вы, господин Чардынин!

— Вера Алексеевна, войдите в наше положение. Более удобного помещения я не могу вам предложить.

Прима-балерина императорского театра была явно шокирована.

Я вызвалась помочь. Коралли милостиво согласилась, и съемка состоялась.

Дня через три нас опять привезли в Нескучный сад. Благополучно прошли наши сцены в саду. Вера Алексеевна была очаровательна. Стройная, как молодой тополек, легкая, восхитительно грациозная, и, следуя сюжету, то кружила мне голову, то строила глазки, сводила с ума студента. Чардынин был доволен. Все ладилось, все было хорошо.

Сцены Коралли в мужском костюме закончены. Теперь должны были сниматься сцены, где она танцует. Коралли потребовала портниху, которой, конечно, не было, как не было и обыкновенных костюмерш.

Капризная балерина уже говорит с Чардыниным в повышенных тонах, грозится уйти со съемки.

И снова мне приходится спасать положение. Коралли надо было соорудить костюм наподобие туники из большого полупрозрачного шарфа.

Мордкин учил нас на уроках пластики, как быстро сделать такой античный костюм. В две минуты мы обворачивали друг друга шарфами и бежали танцевать.

Я потребовала булавки и приступила к делу. Коралли придирчиво следила за мной. Раскинув шарф, я сложила его пополам и набросила ей на левое плечо, задрапировав грудь и спину, стянув концы пышным узлом на правом бедре. Потом -перекинула концы влево, расправив шарф во всю ширину, драпируя уже весь корпус. И вот Коралли уже одета. Все прочно заколото двадцатью булавками. Она довольна.

— Вы балерина? — спрашивает она.

— Я ученица Мордкина, — отвечаю с гордостью.

— Тогда все понятно. Мерси.

Съемки длились недели две. Вера Алексеевна иногда не являлась не предупредив, манкировала. А бывало, приезжала рассеянная, нервная. Заметно было, что работа эта ее уже не радует, не увлекает. Чардынин помрачнел. Фильм не получался. Никто не понимал, в чем дело. Но вдруг однажды кто-то рассказал о драме, переживаемой Коралли. Ее друг и возлюбленный, знаменитый певец Собинов после закрытия сезона должен был поехать с ней на курорт. Но все откладывал, медлил, потом исчез куда-то. И вот, как гром среди ясного неба, — Собинов женился на даме общества. Так и подчеркивали — «даме общества». Говорили: «Ведь Верочка только плясунья. Ведь сам Собинов прозвал ее «козьи ножки».

Теперь все объяснилось. Мы все очень жалели Коралли. Чардынин проявлял максимум заботы и внимания, прощал ей даже недисциплинированность и небрежность. Работал с Коралли снова и снова, переснимал ее сцены. Фильм был завершен благополучно. К сожалению, с Коралли я больше не встречалась.

Гославская С. Записки киноактрисы. М.: Искусство, 1974.

Поделиться

К сожалению, браузер, которым вы пользуйтесь, устарел и не позволяет корректно отображать сайт. Пожалуйста, установите любой из современных браузеров, например:

Google Chrome Firefox Opera