Вера Алексеевна Каралли воплотила на экране стихию драматической пластики, то, что позднее назовут хореодрамой. Балерины и танцовщики были тогда в кинематографе желанными исполнителями, потому что они чувствовали пространство, владели телом, обладали выразительной и сдержанной мимикой -всем, что требовал немой экран. В. Свобода, В. Павлова, Смирнова снимались с успехом, но лишь Каралли стала кинозвездой, обладая не только талантом балерины, но и драматическим дарованием, обаянием, женственностью, фотогеничностью. Гладко причёсанная тёмная головка, чувственный скорбный рот, печальные тёмные глаза — лицо лирической героини Серебряного века, женщины ахматовской поэзии, хрупкой, но сильной, грешной и страдающей. ‹…›
Кинодебют уже известной балерины весной 1914 года — в фильме «Хризантемы» («Трагедия балерины»), роль знаменитой танцовщицы Веры Алексеевны Неволиной, не пережившей измены возлюбленного, принявшей яд на сцене во время исполнения «танца хризантем».
Наверное неслучайно в фильме сохранили не только творческое лицо, но даже имя и отчество исполнительницы. Вся Москва обсуждала финал многолетнего романа Каралли с красавцем-тенором Леонидом Собиновым, который неожиданно женился на богатой даме из общества. Подобный сюжет разворачивался и в фильме «Хризантемы», где роль коварного возлюбленного играл И. Мозжухин. Конечно, ей ещё не раз пришлось сниматься в фильмах, где по сюжету героиня танцевала (классический номер, входящее в моду танго).
Каралли писала сценарии, комические скетчи, стихи, с удовольствием снималась в легких фарсах, комедиях. В фильме «Сорванец» («Девочка-огонь») П. Чардынина она сыграла одновременно молодую женщину и «моряка», запутав персонажей И. Мозжухина и Д. Читориной смешной и изящной любовной игрой. В отличие от Веры Холодной у Каралли был разнообразный, широкий репертуар.
Однако статус кинозвезды, звание «божественной» ей принесли роли в фильмах Бауэра. Именно он, умевший как никто, видеть, ценить, использовать красоту особой пластики балерины, выразительность её рук, поз, давал ей особый материал. Играя слепую («Тайна вечной ночи»), немую («Умирающий лебедь»), женщину-призрак («После смерти»), Каралли избегала физиологических красок в игре. Недуг становился таинственным романтическим состоянием, в котором проявлялась сущность отношений женщины с миром, с любимым, с собой.
Гращенкова И. Кино Серебряного века. М., 2005.