Ремейк. Искусство пересочинения. Каких только форм оно ни приобретало в современной художественной практике! Романтическая «Жизель», второе действие которой разыгрывается в доме для умалишенных. Нью-Йоркский бармен Риголетто, обслуживающий гангстера по прозвищу Герцог. Музыкальные транскрипции и звуковые аллюзии. Картины, «написанные» при помощи мерцающих свечей, прозрачных сосудов с водой и копий фрагментов известнейших полотен прошлого.
Коллаж. Искусство комбинирования уже готовых предметов, часто вовсе не предназначенных для артцелей. Скульптуры, составленные из деталей машин и кухонной утвари. Принцип киномонтажа, активно проникающий в другие искусства особенно в музыку, удивляющую неожиданным, смелым сближением Гайдна и Берга, Шумана и Стравинского. Прибавьте к этому мастерство карикатуры, выполненной изящным, тонким пером, а также редкое умение услышать в заигранных опусах то, что «натруженное» ухо профессионала давно не замечает. И вы получите примерное представление о той своеобразной манере, которой владеет петербургский композитор Леонид Десятников, один из лидеров сегодняшнего российского искусства, любимец интеллигенции и эстетствующих киноманов, один из самых востребованных и модных авторов своего поколения. ‹…›
В одной из статей о композиторе (написанной без малого пятнадцать лет назад) приводится любопытный факт: прочитав эссе о творчестве Маурицио Кагеля, Десятников заметил: «Вот человек, который занимается тем же, чем и я». Знаменитый аргентинский автор, классик «инструментального театра» соединил сценическое и беспрограммное, аудио- и видеоряды, театрализуя филармонические жанры. Петербуржец делает следующий, естественный шаг: он режиссирует музыку как таковую. В сочинениях Десятникова лицедействуют темы, переодеваются мелодии, и чем они известней, тем поразительнее превращения; мотивы, смеясь, расстаются со своим музыкальным прошлым. Порой они глумятся друг над другом, ссорятся по поводу разницы происхождений, ёрничают, дерзят и хулиганят.. Разумеется, если это в рамках сюжета и угодно автору. ‹…›
Разумеется, любые перевоплощения неотделимы от мастерства музыкального визажа и звукового грима. Искусный модельер и стилист, Леонид Десятников не знает равных; банальные гармонии и ритмы в его руках предстают элегантными, броскими, «умело подкрашенными»; старомодное кажется современным, а расхожие интонации обретают светский лоск. Его музыка соединяет естественную и искусственную красоту — как и положено на сцене, а ее облик всегда артистичен. Есть в нем, этом облике, порою нечто кокетливое, даже женственное... Но без этого невозможен настоящий театр!
Ольга Спесивцева в «Мании Жизели». Легкий шаг, воздушные тонкие руки и печать трагической обреченности на бледном лице — миловидном и порочном. Нервно-чувствительное звуковое поле «музыки на пуантах», изящно-дансантной, но болезненной, хрупкой. Мелодии Десятникова, совсем как балерина и ее наивно-простодушная Жизель, ди- никогда не улыбаются. Колористичный оркестр (серебристый тембр арфы и холодновато-прозрачный — флейт, романтический гобой и рояль, теплые, по-русски певучие струнные) расцвечивает музыку, мерцающую цитатами и иносказаниями. Похожую то на Шопена, то на Скрябина. ‹…›
В киномузыке Десятников выступает не столько сочинителем, сколько прекрасным музыкальным дизайнером. Впрочем, в иных жанрах, фортепианных пьесах, романсах, песнях, есть свои лирические героини. Одна из них — в цикле «Любовь и жизнь поэта» — особенно хороша: романтическая мечта, идеал любовных грез, большеглазая, быстрая в движениях... С прозрачными крылышками и мохнатыми лапками. «Я муху безумно любил, / Давно это было, друзья. / Когда еще молод я был, / Когда еще молод был я...». Не удивляйтесь! И не спешите с прогнозами. Вас все равно обманут. Даже если предупредят об этом заранее и разъяснят, как, собственно, все произойдет...
Гладкова О. Леонид Десятников: отзвуки музыки // Музыкальная жизнь. 2003. № 7.