‹…› в 1987 году, когда я принес идею экранизации рассказов Фолкнера, перенесенных в наше время, умные люди мне посоветовали ее забрать или приготовиться положить партбилет. Я был членом этой замечательной организации в силу того, что тогда нельзя было бы режиссером на ЦТ и не состоять в ее рядах. Кончилось тем, что написал заявление об уходе «по собственному желанию» и в декабре 1987 года ушел в никуда. Этим «никуда» для меня оказалась студия «Дебют» «Мосфильма», где я собирался ставить картину по сценарию «Нога», написанному Надеждой Кожушаной по рассказу Фолкнера. Но когда буквально за месяц до запуска сценарий картины оказался у Быкова, он отменил всякие «Дебюты», и в октябре 1990-го фильм был запущен в производство. Вот, собственно, и вся предыстория этого кино. ‹…›
За месяц до ввода наших войск в Прагу я доказывал двум достаточно осведомленным западным корреспондентам, что интеллигенция до и вообще значительная часть народа слишком хорошо помнят уроки Венгрии и наше военное вмешательство в Чехословакии невозможно. Оказалось, что я был прав с точностью до наоборот. Я знал людей, которые в 1968 году вышли на Красную площадь с лозунгами «За вашу и нашу свободу». Меня там не было. Точно так же я молчал в 1979 году, но уже в гораздо более широкой компании, потому что в 1979 году не нашлось даже шести человек, которые вышли бы на площадь. И во многом этот фильм для меня тот долг, то покаяние, которое я приношу за свое молчание. ‹…› Этот фильм не об Афганистане. Это может быть любая неправедная война. Мало того, любое антигуманное применение военной силы, чему мы тоже имеем, к сожалению, примеры. ‹…›
— Мы привыкли к тому, что во всех «Словарях иностранных слов» выпуска 50-х годов слово «эклектика» является словом ругательным и переводится как смешение философских направлений, доктрин, что не есть хорошо, поскольку у нас существовала единая и стройная теория под названием «марксизм-ленинизм», а в те годы еще и «сталинизм». В принципе же слово «эклектика» происходит от замечательного слова «отбирать». В мне всю жизнь казалось, что точный отбор — это одна из основ любого художественного произведения, а уже мера смешения стилей и жанров — абсолютно воля художника, если он себя так называет.
Невозможно, не нужно и глупо представлять кинематограф точным слепком реального мира. Это некая условность, и чем большим количеством этих условностей режиссер владеет, тем, мне кажется, интереснее и ему, и, главное, зрителю. В моем же фильме наличие нескольких пластов реальности — это попытка достаточно адекватно выразить литературный первоисточник, в котором все это существует, а, кроме того, желание заинтересовать и немного обмануть зрителя, запутать его. Быть может, зритель не разгадает все загадки картины сразу, выйдя из зала, и если он будет возвращаться к размышлению о фильме какое-то время, это и есть самый драгоценный для меня результат.
На мой взгляд, искусство может дать лишь посыл собственной мысли человека, заставить думать в том или ином направлении. И только этого мыслительный процесс может что-то изменить в человеке.
Тягунов Н. Этот фильм для меня — покаяние [Беседовала Вероника Джатиева] // Экран и сцена. 1991. 14 ноября.