На одном из просмотров фильма «Нога», вспоминая постановщика Никиту Тягунова, которого уже не было на свете, она закончила: «Вам плакала Надежда Кожушаная».
Она была не плакальщицей. Она была сострадалицей. Вспоминала случай из своей юности: к ним в дом пришел парнишка, вернувшийся с полуострова Даманского; его прошило автоматной очередью. Она выплакала все слезы, сострадая ему. Когда отказалась выйти за него замуж, парень ее избил. С тех пор она не перестала сострадать. По своей воле «по уши влезла» в Афганистан.
Не могло не разорваться сердце. Надежда ушла вслед за Никитой. «Ногу» — лучший фильм об Афганистане, может быть, о войне вообще, — они сделали вместе. После фильма она стала прятаться от «афганцев», которые уже считали ее своей. Она узнала слишком много, а это знание не прибавляет силы; наоборот, оно разрушает. Надежда говорила, что жива, возможно, только потому, что у нее есть дочь.
Понимала, что нельзя снимать Афганистан как войну, потому что это не война, а «извращенное уничтожение детей». И как сценарист она стратегически точно выбрала прием: «чужое слово» — рассказ Фолкнера. Рассказать о событиях афганской войны и афганском синдроме на привычном языке нельзя — слова стерты либо скомпрометированы, стереотипы идут мимо сознания. Выбор обусловлен и сюжетно. Герой попадает на чужую землю, где, становясь орудием чужой воли, совершает убийство невинных людей. Там же теряет ногу. Ампутированная, «отчужденная» нога вырастает в его двойника, принявшего убийство как жизненную норму. Человеческий обрубок возводится в ранг человека. ‹…›
Фильм консультировали рядовые солдаты; Надежда была счастлива, что они почувствовали ее бесконечную и бессильную нежность к ним. Их имена велели снять с титров, Никиту уверили, что это «понты». Ее тогда не было в Москве, она говорила, что ни за что не позволила бы такое сделать.
Цыркун Н. Послесловие // Кожушаная Н. Прорва: [киносценарии и эссе]. СПб.: Сеанс, 2007.