Высокое пластическое качество этой работы [«Закат»], включающей в себя и хореографию, и смелые эйзенштейновские парафразы, и оптические эффекты современного кино, производит впечатление не только само по себе, но также настойчивым стремлением к эпической полифонии. Вступительные библейские эпизоды с царем Давидом и его сыном Авессаломом, с Лотом и его дочерьми должны по идее приподнять сочный мир одесско-еврейского фольклора до универсального звучания ветхозаветного мифа.

Если этого не происходит, причина не только в профессиональных недоработках дебютанта: увлекшись ослепительными ракурсами и ассоциативными рядами, он недостаточно прочертил сюжетный каркас и характеры. Более глубокая проблема состоит в том, насколько вообще совместим мифоэпический подход с национальными и социальными катастрофами нашего времени, в которых начисто отсутствует всякое подобие аристотелевой или даже классицистской логики. Во всяком случае, в иудо-христианском мире, где ствол народно-религиозных традиций вот уже добрую сотню лет оплетен воинствующими идеологиями. Чтобы «очистить» его, необходимы усилия поистине великого реставратора — или, напротив, незамутненный примитивизм интеллектуальных орудий.

Такое гораздо чаще встречается либо в культурах периферийных, либо — вырастающих из другого мифологического ствола. Вот уже не первый год внимание международных экспертов привлекают киноленты из Ирана, Тайваня, Южной Кореи (подобно тому как два десятилетия назад культурной сенсацией стал латиноамериканский роман)...

Плахов А. Ностальгия по большому стилю // Искусство кино. 1990. № 11.