Я выскажу несколько соображений по поводу некоторых конкретных вещей.

Возникает две первые проблемы: смерть героя и взаимоотношения ребенка и разведчиков. Что касается первого, то мы должны не только оставить эту смерть, но и финал сделать очень сухим и просто констатировать смерть этого человека, иначе, если оставить в живых этого героя, это будет выглядеть неестественно. Как можно делать благополучной судьбу мальчика, борющегося с фашизмом? Это ненужная задача.

Вторая проблема возникает от того, что вокруг все благополучно, в тяжелом положении оказывается только мальчик. В рассказе у Богомолова есть интересные вещи: человек в тельняшке сидит убитый на другом берегу, берег заминирован. История с погибшим Катасонычем не случайна, люди, которые окружали мальчика, тоже гибли. Все равны перед лицом смерти — и большие, и маленькие. Здесь есть возможность поднять мальчика на одну ступеньку с этими людьми, люди не просто сюсюкают с ним, а относятся к нему, как к равному. В сценарии этого нет, в рассказе — намечено. Смерть Ивана — результат войны.

По поводу Катасоныча. Может быть, это чисто вкусовое замечание. Когда мальчик спрашивает, где же Катасоныч, почему не пришел проститься, это звучит сентиментально, так как мы уже знаем, что Катасоныч погиб. Интереснее, психологичнее, если бы мы тоже не знали о смерти Катасоныча, Холин и Гальцев могли бы только намекнуть ‹…›

О характере героя. Иван — этот ребенок, снедаемый страстью взрослого. Он потерял детство в войне и погиб потому, что жил, как взрослый. Картина должна строиться на характере мальчика. Но должны быть эпизоды, где выясняются его детские черты. Это раскроет его с определенной стороны, а сейчас мы видим его однообразным. В рассказе найдена точная деталь: игра в войну. Что может быть страшнее? ‹…›

Не решена тема войны. Это окопная война, которая требует колоссального напряжения и от командиров и от бойцов. А напряжения этого в сценарии нет.

Не решена психологическая атмосфера этой войны: какая война, какие отношения у людей к этой войне? Хорошо, что нет ни врага, ни боев, но должно быть напряжение, когда две стороны столкнулись лбами и не знают, кто кого. Поэтому не решен образ войны в моральном плане, в смысле атмосферы и настроения людей. ‹…›

Я бы не бросил линии любви Гальцева и фельдшерицы. В этом огромная возможность выразить отношение к войне. Это лирическая сторона несостоявшейся любви. Можно показать человеческое и мужское благородство Холина, не ставшего вмешиваться в эту любовь. Эта любовь повод не для шуток, а для серьезного разговора. Это невероятно трогательно, в большом смысле. Гальцев поэтому и отвергает ее, что сейчас война и некогда. Это раскроет образ войны, ее разрушительное вмешательство. ‹…›

У Богомолова все в ремарке. Но в сценарии в зрительный образ из ремарок это не перенесено. Это может быть очень интересная картина. Я верю в эту картину. Скажем, это фильм про войну, про ее ужасы, про людей в войну.

Картину хорошо бы назвать «Иваново детство».

Важно поднять тему России в фактуре, в характере натуры, поднять проблему русского характера, его психологии. В сценарии все немного абстрагировано, суховато как-то. Но здесь и необходимо избегать сложной приключенческой, романтической жилки. Здесь очень все глубоко, страшно, правдиво. Здесь нет места приключенческой романтики.

И такой вопрос: стоит ли мальчика награждать орденами? На груди у него ордена. Они выглядят как-то... Нельзя дать ребенку ордена за то, что он так страдает. Ребенок не обязан быть мужчиной. Мальчик здесь не должен быть гордостью и славой, он горе полка. Они мучаются, когда он уходит на ту сторону. Они видят: висит костюм, а мальчика нет, он где-то идет, один, среди врагов. Они не будут пить и говорить: «За то, чтобы ты вернулся». Я еще не знаю, что они будут делать, может быть, плакать, но так, как сейчас, они не могут делать. Только взрослая страсть мальчика заставляет взрослых мириться с ним. Он наказание полка.

Я просто влюблен в эту тему. Мне тоже было 12 лет, когда началась война. Это время целого поколения. Многих нет вместе с нами, они погибли, как взрослые.

Проблему отношения взрослых к мальчику должен решать не режиссерский сценарий, не подтекст, а верные отношения, заложенные в сценарий.

Цит. по: Фомин В. Косинова М. Из стенограммы заседания художественного совета 1-го объединения «Мосфильма» // «Как снять шедевр». М.: «Канон», 2016.