Любовь Аркус
«Чапаев» родился из любви к отечественному кино. Другого в моем детстве, строго говоря, не было. Были, конечно, французские комедии, итальянские мелодрамы и американские фильмы про ужасы капиталистического мира. Редкие шедевры не могли утолить жгучий голод по прекрасному. Феллини, Висконти и Бергмана мы изучали по статьям великих советских киноведов.
Зато Марк Бернес, Михаил Жаров, Алексей Баталов и Татьяна Самойлова были всегда рядом — в телевизоре, после программы «Время». Фильмы Василия Шукшина, Ильи Авербаха и Глеба Панфилова шли в кинотеатрах, а «Зеркало» или «20 дней без войны» можно было поймать в окраинном Доме культуры, один сеанс в неделю.
Если отставить лирику, «Чапаев» вырос из семитомной энциклопедии «Новейшая история отечественного кино», созданной журналом «Сеанс» на рубеже девяностых и нулевых. В основу этого издания был положен структурный принцип «кино и контекст». Он же сохранен и в новой инкарнации — проекте «Чапаев». 20 лет назад такая структура казалась новаторством, сегодня — это насущная необходимость, так как культурные и исторические контексты ушедшей эпохи сегодня с трудом считываются зрителем.
«Чапаев» — не только о кино, но о Советском Союзе, дореволюционной и современной России. Это образовательный, энциклопедический, научно-исследовательский проект. До сих пор в истории нашего кино огромное количество белых пятен и неизученных тем. Эйзенштейн, Вертов, Довженко, Ромм, Барнет и Тарковский исследованы и описаны в многочисленных статьях и монографиях, киноавангард 1920-х и «оттепель» изучены со всех сторон, но огромная часть материка под названием Отечественное кино пока terra incognita. Поэтому для нас так важен спецпроект «Свидетели, участники и потомки», для которого мы записываем живых участников кинопроцесса, а также детей и внуков советских кинематографистов. По той же причине для нас так важна помощь главных партнеров: Госфильмофонда России, РГАКФД (Красногорский архив), РГАЛИ, ВГИК (Кабинет отечественного кино), Музея кино, музея «Мосфильма» и музея «Ленфильма».
Охватить весь этот материк сложно даже специалистам. Мы пытаемся идти разными тропами, привлекать к процессу людей из разных областей, найти баланс между доступностью и основательностью. Среди авторов «Чапаева» не только опытные и профессиональные киноведы, но и молодые люди, со своей оптикой и со своим восприятием. Но все новое покоится на достижениях прошлого. Поэтому так важно для нас было собрать в энциклопедической части проекта статьи и материалы, написанные лучшими авторами прошлых поколений: Майи Туровской, Инны Соловьевой, Веры Шитовой, Неи Зоркой, Юрия Ханютина, Наума Клеймана и многих других. Познакомить читателя с уникальными документами и материалами из личных архивов.
Искренняя признательность Министерству культуры и Фонду кино за возможность запустить проект. Особая благодарность друзьям, поддержавшим «Чапаева»: Константину Эрнсту, Сергею Сельянову, Александру Голутве, Сергею Серезлееву, Виктории Шамликашвили, Федору Бондарчуку, Николаю Бородачеву, Татьяне Горяевой, Наталье Калантаровой, Ларисе Солоницыной, Владимиру Малышеву, Карену Шахназарову, Эдуарду Пичугину, Алевтине Чинаровой, Елене Лапиной, Ольге Любимовой, Анне Михалковой, Ольге Поликарповой и фонду «Ступени».
Спасибо Игорю Гуровичу за идею логотипа, Артему Васильеву и Мите Борисову за дружескую поддержку, Евгению Марголиту, Олегу Ковалову, Анатолию Загулину, Наталье Чертовой, Петру Багрову, Георгию Бородину за неоценимые консультации и экспертизу.
Конечно, «Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещен» я снимал как иносказательную историю. Образ пионерлагеря разрастался в образ нашей юной прекрасной страны. Но, несмотря ни на что, дети в фильме победили. Победили и полетели, как и мечтали. Детские мечты обязательно должны осуществляться. Помните, даже самый смешной мальчишка в бочке улетел. Если честно, я сам до последнего времени летал... во сне — со всеми трудностями, преодолением притяжения, переживаниями. Просыпался в поту. Правда, с годами «полеты» случались все реже.
Против чего была картина? Против системного идиотизма, перечеркивающего индивидуальность. Демагогической ахинеи, впитавшейся во все поры общества. Ведь всю страну вынуждали целыми заводами, институтами салютовать: «Будь готов! — Всегда готов!».
Сам я никогда в жизни не был в пионерлагере. Так что фильм — моя фантазия. Но в пионерах был, и галстук со специальной закрепкой носил. И когда меня в 14 лет приняли в комсомол (было это в послевоенном Сталинграде), не мог идти домой, меня колотило от волнения. Тогда тоже думал — взлечу. Вот какими мы были... ‹…›
...фильм «Добро пожаловать...», между прочим, моя дипломная работа. Меня, студента, пригласили на «Мосфильм», два объединения готовы были заниматься картиной. Первый конфликт возник из-за ректора ВГИКа Грошева. Он вцепился мертвой хваткой в сценарий Лунгина и Нусинова: «Не будет такую вредную картину снимать наш студент!» ‹…› Но дело все же двигалось к съемкам. Кому играть главного героя? Тут возникла вторая проблема. В роли директора лагеря Дынина я видел только Евгения Евстигнеева. В те годы я дневал и ночевал в «Современнике», смотрел не только все спектакли — все репетиции. ‹…› Мне говорят: «Евстигнеева — ни в коем случае». Начали предлагать характерных актеров с глупыми рожами — ясно, так можно характер Дынина укоротить до размеров дурака. ‹…› В общем, приказывают: «Кто угодно, только не он». «Ну тогда кто угодно, только не я», — отвечаю. И ухожу. Похоже, моя наглость обескуражила... Согласились. ‹…›
Фильм все время висел под угрозой закрытия, поэтому снимали его в бешеном темпе. Сдавать картину я должен был 15 мая 64-го года. А мы завершили работу в предновогодние дни... на полгода раньше.
Когда вспоминаю о работе над картиной, перед глазами сразу встает лицо... Сейчас вы тоже его вспомните.
А дело было так. Я искал ребят для съемок. И как-то мы с Ларисой [Лариса Шепитько — кинорежиссер, жена Элема Климова] побывали на очередном детском празднике во Дворце пионеров на Ленинских горах. Возвращались домой в полупустом троллейбусе. Вот сижу я на заднем сиденье, а передо мной едут... два уха. Буквально. Больше ничто не бросается в глаза. Начинаю всматриваться: а уши-то заподлицо забиты песком. На «Мосфильмовской» уши выходят. Я — за ними, кричу вдогонку: «Мальчик, мальчик!». А он не слышит. Уши-то забиты. Видать, только что с купанья. Стучу по плечу. Оборачивается. Черная майка растянута до пупа, лицо... ‹…› Как такого упустить. Думаю: ну раз нет такого персонажа в фильме — надо его придумать. Вот в сценарии и возник сквозной герой, постоянно ко всем пристающий: «А чего это вы тут делаете?». В сценарии мы его назвали «Мальчик с профилем Гоголя». А сыграл его Слава Царев. ‹…›
Как только картину сдали, на нее сразу навесили два клейма: антисоветская и антихрущевская. Тогда я впервые слово «антисоветская» и услышал. ‹…› Причиной обвинений стал эпизод с воображаемыми похоронами бабушки. Над процессией несут ее увеличенный портрет. Так вот, при фотоувеличении становятся видны редкие волосы бабушки. Тут строгие цензоры Госкино и поймали нас: «Это они Хрущева хоронят». ‹…›
Впрочем, несмотря на разрешительное удостоверение, фильм практически на экраны не вышел. Его показали в паре кинотеатров на первом сеансе в 8 утра и скоренько сняли...
Климов Э. «Иди и смотри» [Подготовила Лариса МАЛЮКОВА] // Новая газета. 2003. 30 декабря.