В спектаклях Театра на Таганке, включающих в свою эстетику бедность и некрасоту, Алла Демидова оставляла след поразительной красоты. В тембре ее голоса, в пластике рук была таинственность глубокой, спрятанной от постороннего глаза души. Отсюда возникали параллели с Гретой Гарбо, чью загадочность разгадывают по сей день. Но в случае с Гарбо срабатывал миф, в случае с Демидовой завораживала реальность знаменитых таганковских ролей. Одна из них была сыграна в режиссуре Эфроса: Раневская в «Вишневом саде». Демидова — Раневская воплощала в себе мир, который исчерпан. Она была в этой роли особенно пленительна. И дело было не в ее парижских туалетах, не в линиях ее тонкой, грациозной фигуры, напоминающей о графике художников «Мира искусства», а в ее насмешливом и безжалостном к себе уме, резком и живом. После Книппер-Чеховой вряд ли кто еще играл Раневскую с такой болью и горечью, вряд ли кто заставлял зрителей содрогаться от мысли, что красота эпохи, ее культура уходят безвозвратно. Демидова сыграла чувство краха с редким ощущением безнадежности. Потом были роли, были удачи, провалов не было. Но жизнь катилась в Театре на Таганке без иллюзий и с минимумом надежд. Уехал Любимов, приехал Любимов, труппа делилась пополам, всем было нехорошо, все сердились, и никто ничего не в силах был изменить. Демидова еще сыграла у Эфроса пьесу Уильямса «Прекрасное воскресенье для пикника» в Teaтре на Таганке, умело интригуя зрителя и таинственностью намерений своей героини. Была неожиданна в цветаевской «Федре» в постановке Виктюка, союз с режиссером был недолгим. Федра не встретила единодушия, бесспорно было одно: Демидова замечательно читает стихи. Никогда не забыть мне, как в Нью-Йорке в зале, собравшем американских интеллектуалов и русских эмигрантов из тех, кто читает книги, Демидова и известная американская актриса Клэр Блум, партнерша Чарли Чаплина, читали стихи Цветаевой и Ахматовой.
Одна на русском языке, другая по-английски. То была абсолютная победа Демидовой. Узкая фигура элегантной Демидовой на фоне черного занавеса, ее тонкое породистое лицо и чтение, насыщенное сухим драматизмом, без примеси сантимента. Зал загорался от тоски о несбыточном. Благородство было в лице и манере, оно входит в состав того, что называют индивидуальностью Аллы Демидовой. Стихи она прекрасно читала всегда, чем выделялась в «Борисе Годунове», поставленном Любимовым, чем потрясает слушателей и сегодня, когда читает «Реквием» Ахматовой.
Но раздоры на Таганке не утихали, и, сознавая свое бессилие, Демидова попыталась создать свой театр, она назвала его «Театром А», в нем есть директор и сама Алла Демидова. Театр без труппы, без режиссера. Иллюзия собственного театра. Но выхода нет. Жизнь стала путаной и утомительной, а Демидова всегда пыталась уединяться и не участвовать ни в чем, что не связано со сценой.
Сегодня она решила, что она «человек мистический», что можно жить и не вмешиваться в свою судьбу, в интервью рассказывает, что любит собирать грибы, любит кошку и собаку, предпочитает молчание ненужной череде слов. Ей нравится стиль затворницы, и она излишне часто объявляет об этом. На самом деле она действительно живет уединенно, хотя все смотрит, везде бывает, все читает, любит немногочисленный круг своих друзей и всегда остается равна себе.
Ради сцены поехала в Грецию, жила там в одиночестве несколько месяцев, репетировала с Терзопулосом «Медею», до этого сыграла в его режиссуре «Квартет». В Москве эти спектакли были приняты неоднозначно, но она не сдается. Ездит и играет их за рубежом. Ее бдительный рассудок не позволяет ей снижать свое блистательное мастерство. Она много снималась в кино, у Тарковского в «Зеркале» прославилась на весь мир, навсегда запомнилась в роли Спиридоновой, ослепительно сыграла в киноверсии комедии Скриба «Стакан воды». Написала книги «Вторая реальность», воспоминания о Высоцком, в газете «Московские новости» ведет рубрику «Мастер-класс», но призвание ее — это театр.
Алла Демидова — крупнейший мастер. Одна из самых больших актрис нашего времени, чей талант ныне находится в очевидном конфликте с закатом культуры, которым отмечен конец века. Ее ускользающая от точного определения тайна личности по-прежнему притягивает к себе. И тех, кто ценит ее искусство, и тех, для кого она синоним внутренней красоты, и тех, кто предан ей и любит ее просто потому, что она, Алла Демидова, замечательный человек, каких немного на свете.
Вульф В. Загадочное очарование Демидовой // Культура. 1996. № 37. 28 сентября.
Аллу Демидову именно кино открыло в полной мере. До последнего театрального сезона ее серьезная, лишенная эффектности игра на сцене иногда как бы заслонялась общим напором яркой театральности. Насколько талант Демидовой драгоценен для Таганки, показала недавняя премьера «Деревянные кони» по Ф. Абрамову, где актриса сыграла старую деревенскую женщину и в течение часа, почти не сходя с места, произнося немногие слова, буквально приковала к себе внимание зрительного зала. Здесь не место рассказывать об этом спектакле, скажу лишь, что, может быть, впервые Демидова в театре с такой полнотой сыграла то, что предназначено ей играть, — душевный мир человека, душевный его опыт.
Крымова Н. В кино и «дома» // Советский экран. 1974. № 14.