[«Эдип-царь» Софокла, 2002. Театр на Литейном]
Единственной трагической героиней в «Эдипе» оказывается женщина. Уже не раз современные эстетики замечали, что с середины ХIХ века история и культура избрали трагической героиней именно женщину, констатировав несостоятельность мира мужского. Петербургский «Эдип» явно подтверждает это. Только в Ксении Раппопорт есть амбивалентность трагического и комедийного. Сквозь страстные плотские желания ее Иокасты и иронические экзерсисы на эту тему (вот, неудовлетворенная мужем, осатаневшая от его эротического бесчувствия, она затаскивает Эдипа в бочку для совершения акта, и дальше бочка покачивается недвусмысленным образом) — к середине спектакля все чаще проступает трагическая маска безмолвного крика. Туда, к небесам. Трагедия вступает в права. Но ненадолго. В финале действительно трагические вопли Иокасты ритмично переходят в репортерские интонации трех актеров, от лица «информационных агенств» сообщающих о происшедшей трагедии.
Дмитревская М. Два театра // Петербургский театральный журнал. 2002. № 1. (27).
[«Дядя Ваня» А. П. Чехова, 2003. Академический Малый драматический театр — Театр Европы]
Спектакль «Дядя Ваня» в Малом драматическом театре его постановщик Лев Додин предваряет такими словами, опубликованными в буклете: «Течет жизнь, и рано или поздно — иногда раньше, иногда позже — человек начинает ощущать прошедшую жизнь как некую ценность, которую он не сумел использовать». С наивысшей художественной силой этот режиссерский посыл воплотился в том, как играет Елену Андреевну артистка Ксения Раппопорт.
«Елена Андреевна почти ничто... Чехову, его пьесе именно такой, нерасцвеченной, почти бесцветной, Елена Андреевна и нужна...» Так писал глубокий исследователь Чехова Н. Берковский. Так и игралось по большей части и, конечно же, не без оснований, только здесь, на сцене МДТ, — все иначе. Знакомые, будто впервые услышанные слова, знакомая-незнакомая женщина...
Сценический шедевр — объяснение Елены и Сони в конце второго акта. «Где доктор?» — спрашивает Елена. «Ушел», — отвечает Соня. Потом женщины говорят, говорят, а над беседою витает это, одно: где доктор? Михаил Львович Астров, в которого влюблены обе. Одна давно и еще не верит, что безнадежно, другая сейчас, в эти минуты ощутила, как захватывает безоглядная, неодолимая женская страсть. С Еленой это впервые, она преображается на глазах. Пытается понять, что происходит, — и не хочет ничего понимать. В смятении, словно сорвавшись с привязи, не узнавая себя, всегда в «струночке», всегда безупречно стильная, подтянутая профессорша глушит рюмку за рюмкой и пьянеет, чтоб легче было отбиться от доводов разума, аргументов рассудка. И только одно, только одно: «Где Астров?» — «Ушел». Почему ушел, не хочу, чтоб он уходил! И когда становится совсем уж невмоготу, Елена срывается с места, на ходу сбрасывая шлепанцы (ночь ведь, спать собралась), сует босые ноги в мужнины калоши и угловато, нескладно (выпила все-таки, и калоши не по размеру мешают) — устремляется в дверной проем, в сад, где только что отшумел ливень и едва забрезжил рассвет. Вслед за Астровым, по лужам, не разбирая дороги. Такая вот, по общему мнению, холодная, сонная. ‹…›
Если в додинской «Чайке» Ксения Раппопорт в роли Нины Заречной, была экзальтированной провинциальной девицей с фантазиями туманными и неглубокими, которой с этой немилосердной жизнью куда уж там совладать, то в «Дяде Ване» актриса потрясает такой ураганною силою чувства, какую нынче уж редко встретишь и на сцене, и в жизни. Похоже, ждут еще сюрпризы бедолагу-профессора...
Щербаков К. Елена, Иван, Михаил и другие // Новое время. 2003. № 43.
[«Слуга двух господ» Карло Гольдони, 2004. Театр на Литейном]
Действие напрягает мышцы и приобретает ритмический шаг, только когда его берет под уздцы Ксения Раппопорт — Беатриче Распони, в мужском костюме (огромный пиджак, брюки, котелок, черные перчатки), под именем своего брата Федериго. Раппопорт играет блистательно, пробуя совершенно другие краски, чем те, которыми были нарисованы ее прежние роли, замечательно проработав монологи, постоянно находясь в ртутном комедийном движении. Зал просыпается и хлопает, когда заводят группу «Кино» и когда появляется Раппопорт.
Она играет девчонку, которая в холодном поту и в полном ужасе (вдруг узнают!) изображает парня-бизнесмена, каким был, видимо, ее убитый брат. На самом деле, как выясняется, девочка абсолютно невинна: когда «крутой» Флориндо, на поверку не умеющий целоваться, неуклюже пытается потрогать некоторые части ее тела — Беатриче визжит, обижается и плачет. Совершать подвиги, отправляться на поиски возлюбленного, клясться на крови под песню «Группа крови на рукаве», поцарапав себе вены стеклышком, — это в восемнадцать лет легко. Узнав о гибели возлюбленного, можно натянуть на голову полиэтиленовый пакет, чтобы задохнуться до смерти (Беатриче и Флориндо избирают именно такой способ самоубийства — и долго мучаются комическим удушьем, не замечая друг друга). А вот обняться почти невозможно, немыслимо. Беатриче просто теряет сознание, а Флориндо панически не знает, что делать в таких случаях и как прикоснуться к девушке. Он, бодро откидывавший назад шевелюру прожженного героя-любовника и драматически бренчавший на гитаре песни разочарованного Цоя, обижается на Беатриче точно так же, как она на него и как обижался, наверное, весь 3 «б» какой-нибудь школы Туринского района г. Ленинграда, в которой учились наши герои. Эта сцена Раппопорт и Ботвина, когда лихие герои оказываются беззащитными друг перед другом, стеснительными и неловкими детьми, — самая смешная в спектакле. В ней происходит то настоящее превращение, на которых, собственно, и строил свою комедию положений Гольдони. (Правды ради стоит все же заметить, что, став «девочкой», Беатриче—Раппопорт могла бы резче и определеннее сменить речевые характеристики: маскарад закончился!)
Дмитревская М. Жизнь с идиотом // Петербургский театральный журнал. 2004. № 2 (36).
[«Антигона» Софокла, 2004. Театр на Литейном]
Ксения Раппопорт еще в «Эдипе-царе» продемонстрировала технические умения, адекватные исполнению архаизированных текстов. Ее жест стилизован, но при этом сохраняет обыденное содержание. То же и с интонацией. Раппопорт прекрасно владеет декламацией, и только в ее устах стихотворный текст обретает настоящую сценическую жизнь.
Бабушкин Е. Антигона Эдиповна // Петербургский театральный журнал. 2005. № 1 (39).
[«Трактирщица» Карло Гольдони, 2012. БДТ им. Товстоногова]
Спектакль, явно, поставлен для Раппопорт-Мирандолины, вернувшейся в театр после родов, кино-триумфов и сразу задействованной в двух полярных ролях: Мирандолины и леди Мильфорд (МДТ. «Коварство и любовь»). ‹…›
Мирандолина — прелестная женщина, хочет всем нравиться, поэтому её бесит равнодушие Рипафратты. Трактирщица собирается замуж и вовсе не стремится к самостоятельности. Заставляя её раздваиваться, рефлексировать, режиссер излишне напрягает автора и актрису.
Правда, эта актриса может оправдать почти всё. В какие бы эпохи её не бросил постановщик, она остаётся очаровательной, умной, подвижной, насмешливой, и, главное, человечной. Раппопорт может ступать, словно балетная сильфида, садиться на шпагат, переходить на беглый итальянский, строить из себя невинную Красную шапочку, работягу Петер из одноименной немецкой комедии 30-х годов (с Франческой Гааль) или женщину-секретного агента (сыгранную Раппопорт в сериалах). Она мгновенно меняет манеру: от льстивой услужливости до грубой мужиковатой фамильярности. Какая уж там трактирщица! Кавалер воспевает её стихами из «Цветов зла»: «Лишь леди Макбет Вы близки душой железной, Вы воплощенная Эсхилова мечта!» Вот куда пошло! Неудивительно, что царственно-злодейская женщина нацепляет подаренную диадему небрежно, будто деревенский гребешок. Воспринимая красотку, как леди Макбет, Рипафратта в ужасе отскакивает, когда она просит дать ей руку. Такая до локтя оттяпает, недорого возьмёт. Словом, нам явлена крупная (хотя и хрупкая) фигура исторического масштаба и в то же время воплощение опасного вечно женственного. Хамелеон и, тем не менее, цельная личность.
Соколинский Е. Трактирщица шагает по эпохам // Страстной бульвар, 10. 2012. № 3.
Репертуарный выбор безупречен: что же и играть в старинном деревянном театре на элитном Каменном острове (портик, ярусы, расписной плафон), как не изящную, умную комедию Карло Гольдони? И кастинг сногсшибателен — все резоны навертеть пышную костюмную феерию с красавицей Раппопорт в центре. Однако режиссер Андрей Прикотенко рассказал историю сложнее и тоньше. Красота — важное, но не главное свойство замечательной актрисы: с ней можно отважиться на погружение в темные пучины человеческих взаимоотношений.
Впрочем, начинается весело. В прекрасную Мирандолину влюблены все постояльцы ее гостиницы, все слуги, вообще все мужчины поголовно. Ксения Раппопорт хороша настолько — и настолько умна, что выглядит порой как заправская клоунесса: кроит умопомрачительные гримасы, пищит и подсюсюкивает, изображая гиперуслужливость, распевает куплеты, притом лихо пританцовывая. И остальные участники ведут себя как маски commedia dell’arte. ‹…›
Циликин Д. От таких и гибнем // Ведомости. 2012. 19. Сентября.
[«Коварство и любовь» Фридриха Шиллера, 2012. Академический Малый драматический театр — Театр Европы]
У Шиллера все абсолютно ч/б: чистой воды злодеи губят столь же однозначно прекрасных людей. Коварство против любви. А режиссер рассказывает про то, что на самом-то деле добро и зло пишутся через черточку. Вот, например, Фердинанд приходит к фаворитке герцога леди Мильфорд, чтобы отказаться от брака с ней, навязываемого ему папашей-президентом в карьерных целях. Леди пытается обольстить юношу, но тот верен возлюбленной Луизе. А в спектакле — не верен: фрак снял, жилет расстегнул, они лежат на столе в обнимку, целуются, и он едва не... (А вы бы устояли, если бы Ксения Раппопорт решила испробовать на вас воздействие своего покоряющего обаяния?) Так что его чувство к Луизе — не бестрепетная верность, а отрефлексированный выбор. Игорь Иванов играет президента крупно, скульптурно, во всем блеске ослепительного темперамента — такая мощная фигура вызывает симпатию уже одной своей способностью хотеть чего-то с такой силой. Он заставляет, о ужас, увидеть в злодействе артистизм и чуть ли не красоту. А Раппопорт мастерски передает переливы от искренности к иронии, от ранимости к насмешке, ее леди Мильфорд тоже, конечно, плохой хороший человек.
Ей отдана вся театральная игра: под механическое треньканье (часы или шкатулка — другой музыки нет) она грациозно танцует, перепархивая со стола на стол.
Циликин Д. Все сложнее // Ведомости. 2012. 1 октября.
[«Вишневый сад» А. П. Чехова, 2014. Академический Малый драматический театр — Театр Европы]
А у Раневской, которая легко переходит на французский и мчится в Париж спасать своего изменника, понятие родного гнезда есть. Раневской-Раппопорт даровано чувство полноты жизни. Она впитывает, как губка ощущения от предметов, природы, умеет любить и страдать, сострадать. Получив телеграмму из Парижа, аж взвизгивает от радости, плачет и смеется одновременно. Раппопорт переливчата, как ртуть, играет контрастами и купается в нюансах. Нет, она не порочна, как говорит Гаев. Да, чувственна, упоительно женственна и в то же время одухотворена. С первой же минуты забирает зрителя в плен и не отпускает до финального драматичного ухода. Правда, в самой глубине роли ощутима тончайшая, едва уловимая ирония. Мы видели многих замечательных Раневских. Они блистательно проводили те или иные сцены. Разве забудешь финал в исполнении Аллы Демидовой?
Роль у Раппопорт — цельная. У нее такое разнообразие интонаций, такая богатейшая эмоциональная палитра, почти балетная пластичность, что хочется пересматривать спектакль многократно. При том, что чеховская отчужденность, дискретность героев буквально висит в воздухе, Раппопорт существует на сцене, выражаясь языком классического вокала, «кантиленно».
Актриса, как, впрочем, и весь спектакль, балансирует на грани исторического и современного. Умение носить костюм, утонченность — от модерна, психологический строй современен. Трофимов сетует: «У нас нет определенного отношения к прошлому». Додин никогда не забывает о прошлом, но ему свойственно, особенно в последних двух премьерах, острое чувство сегодняшнего момента. Поэтому не сомневаюсь, спектакль будет меняться, акценты смещаться. Если во «Враге народа» памфлетность достигнута путем резкого сокращения ибсеновского текста, так что главные мысли видны, как на ладони, то в «Вишневом саде» купюр не много (роль Симеонова-Пищика, несколько реплик), и перестановки эпизодов не слишком заметны. Актуализация классики проведена тонкими средствами, с сохранением чеховской поэтики. Нет никаких прямых аллюзий. При этом ты не забываешь, что происходящее косвенно связано с тем, что делается в мире, с Россией.
Соколинский Е. Полнота жизни // Страстной бульвар, 10. 2014. № 10.
[«Гамлет» Ульяма Шекспира, 2016. Академический Малый драматический театр — Театр Европы]
Королева, олицетворение победительного эротизма (Ксения Раппопорт в простенькой майке в отличие от других выглядит очень стильно). Полоний (Станислав Никольский), отнюдь не старик, как его привычно представляют, просто безликий чиновник, имя которым легион. Он верно служит королю, не забывая и себя.
На майке Гамлета (Данила Козловский) — изображение, подобное двуликому Янусу: половина лица Гамлета, другая — отца. Этот герой — не протагонист, но лишь один из действующих лиц кровавой истории. Отошел в историю Гамлет, выразитель поколения, как это было некогда и в русском, и в европейском театре. Теперь на сцену истории вышла толпа, у которой есть свои предводители, но не герои. Понятие гуманизма, вытесненное прагматизмом, стало историческим.
В этой невеликой толпе лидирует Гертруда, образ которой мало совпадает с шекспировским. Текст добавлен из хроник. Героиня Ксении Раппопорт отдала лучшие годы нелюбимому мужу, материнское начало в ней отсутствует. Теперь неудовлетворенная женщина в лице Клавдия обрела свое счастье, и актриса виртуозно это передает. Темперамент бурлит в ней. В своей страсти к Клавдию она настолько ненасытна и бесстыдна, что временами кажется ведьмой. Что ей сын, что ей престол, что государство?
Коваленко Г. Монодрама режиссера // Независимая газета. 2016. 14 апреля.