По жанру «Волочаевские дни» близки былине, сказу. В широком и вольном течении фильма проступает образ поднявшегося на борьбу народа, открывается широчайшая гамма чувств человеческих. ‹…›
В работе над драматургией вещи Васильевы стремились прежде всего сохранить найденный в «Чапаеве» принцип взаимосвязи людей и событий, но добиться этого новыми художественными средствами. В постановке такой цели сказался не только свойственный всему их творчеству дух новаторства, поиски нехоженых путей, но и конкретная тактическая задача — добиться, чтобы их новый фильм по выразительным средствам не повторял предыдущий. А это потребовало нелегкой борьбы с собой, отказа от ряда своих собственных находок и открытий. Стремление к непохожести, к очевидным различиям сказалось буквально во всей ткани нового сценария.
В предыдущем фильме историческую канву действия составляли события далеко не решающие для судеб гражданской войны (атака на безымянный хутор, бой с полком каппелевцев и т. д.). В новом сценарии взято крупное историческое событие — японская интервенция на Дальнем Востоке, причем взято оно целостно от его начала и до конца. Показано оно обобщенно, без детализации и лишь в аспекте народного сопротивления оккупантам, участия партизан в их изгнании за пределы родной земли.
Еще более отличаются приемы обрисовки центральных персонажей. Моногерой предыдущего фильма был необычайно ярок, талантлив, крупен как человеческая личность.
В новом сценарии не было такого заглавного героя. ‹…›
В десятках сцен и зарисовок дано многообразие людских типов и характеров, подчеркнуто единство людских устремлений. Острота драматических конфликтов раскрывается лишь в столкновениях с силами иноземного нашествия. Это становится пружиной драматического развития. На первый план выдвигаются батальные сцены.
Характеристике врага уделено гораздо больше места. Оккупанты и их белогвардейские пособники действуют примерно в половине написанных сцен. И даны они подробнее. Лаконизм, с которым был решен образ полковника Бороздина, уступил место сочной прорисовке внешнего облика и подробной психологической рентгенограмме самурайского нутра японского полковника Усижимы. ‹…›
Процесс сбора и осмысления обширнейшего материала занял много времени. Сам сценарий был написан быстро, в несколько месяцев. Причем в отличие от «Чапаева», где было множество вариантов, «Волочаевские дни» вылились из-под пера сразу. Были в сценарии и слабые стороны: информационная сухость начала, растянутый, плакатный финал. Но главное, сценарий не мог вместиться в объем фильма. Здесь, как и при написании сценария «Чапай», авторы первоначально пошли «вширь», затронули множество сопутствующих партизанской борьбе тем. Им были посвящены отлично написанные, сильные по драматизму сцены (столкновение со старостой-старовером, крестьянский сход, судящий
Его съемки, начавшиеся в конце 1936 года, несмотря на постановочную сложность, шли быстро. Вся натурная часть была отснята близ Кировска Мурманской области. Для последних зимних сцен снег в связи с ранним его таянием пришлось привозить вагонами с севера. Неоценимую помощь группе — людьми, материалами, вооружением — оказали войска военного округа.
В изобразительном решении постановщики добивались стилевого родства с простотой и ясностью своего предыдущего фильма. Вместе с соратниками по «Чапаеву» — операторами А. Сигаевым и А. Дудко и художником Я. Ривошем — им удалось достигнуть этого. Без подчеркивания экзотики таежного края, при строгом, близком хроникальному стиле съемок. ‹…›
Успех Льва Свердлина в роли японского полковника был бесспорен и непоколебим. Его Усижима буквально уникален. Мгновенные переходы от показного радушия к ледяной жестокости, метаморфозы наглой самоуверенности, коварного лавирования или заискивающей угодливости в зависимости от обстоятельств и объединяющие характер черты — чувство самурайского превосходства, презрение ко всему русскому, бездушие карателя и садиста — все это передано с поражающей щедростью таланта. Нашим киноведением достаточно глубоко и подробно проанализировано это выдающееся актерское творение. Воспоминания современников добавляют к этому, как вдохновенно Свердлин «лепил» этот образ, с какой поразительной интуицией схватил и строй речи своего персонажа, поражая консультанта безошибочностью японского акцента, как, перебирая десятки вариантов, он искал грим и виртуозно обыграл счастливую находку — вставную челюсть. Усижима — одна из лучших и самых любимых работ актера. Ее сравнение с образом японского шпиона Цоя, роль которого он за год до этого сыграл в фильме «На Дальнем Востоке», показывает, какой огромный шаг вперед был сделан Свердлиным и как Васильевы открыли кинематографу вслед за Бабочкиным еще одного выдающегося актера.
Режиссеры вместе с ним стремились уйти от однолинейности, от того, чтобы этот персонаж вызывал только чувства отвращения и ненависти. ‹…›
Режиссура Васильевых и в этой постановке отличается отсутствием навязчивости, стремлением, выдвинув на первый план актеров, самим остаться в тени, добиться простоты и доходчивости каждого кадра. И в этом фильме проявилось их мастерство в постановке народных сцен. Как они разнообразны, богаты оттенками настроений, как широка в них амплитуда драматических напряжений! ‹…›
Съемки фильма Васильевы закончили в конце 1937 года. То, что было отснято (примерно 5300 метров), намного превышало возможную длину фильма. В период окончательного монтажа начался третий, и последний, этап сокращений. Монтажница съемочной группы В. Миронова рассказала, как нелегко это далось постановщикам. Кстати, ее воспоминания подтверждают ранее сказанное о том, как они работали. Дубли отбирали сообща. Сцены распределяли между собой и монтировали порознь. В готовом виде смотрели вместе и вносили последние коррективы.
Фильм удалось сократить до 3066 метров. Купюры не могли не отразиться на его драматургической стройности. Сценарий, и до и после выхода фильма, Васильевы публиковали без купюр, и это литературное произведение гораздо полнее и целостнее по драматургии.
Фильм «Волочаевские дни» вышел на экран в январе 1938 года.
Писаревский Д. Братья Васильевы. М.: Искусство, 1981.