Таймлайн
Выберите год или временной промежуток, чтобы посмотреть все материалы этого периода
1912
1913
1914
1915
1916
1917
1918
1919
1920
1921
1922
1923
1924
1925
1926
1927
1928
1929
1930
1931
1932
1933
1934
1935
1936
1937
1938
1939
1940
1941
1942
1943
1944
1945
1946
1947
1948
1949
1950
1951
1952
1953
1954
1955
1956
1957
1958
1959
1960
1961
1962
1963
1964
1965
1966
1967
1968
1969
1970
1971
1972
1973
1974
1975
1976
1977
1978
1979
1980
1981
1982
1983
1984
1985
1986
1987
1988
1989
1990
1991
1992
1993
1994
1995
1996
1997
1998
1999
2000
2001
2002
2003
2004
2005
2006
2007
2008
2009
2010
2011
2012
2013
2014
2015
2016
2017
2018
2019
2020
2021
2022
2023
2024
Таймлайн
19122024
0 материалов
Поделиться
Противоположности
Михаил Жаров о работе над «Обороной Царицына»
Зарисовка сцены из фильма «Оборона Царицына»

Стиль и работа Васильевых были очень конкретными и своеобразными. Разговоров о «художественном наитии» или творческих процессах, которые «свойственны художнику», — вовсе не было. Нет. Репетируя и снимая, они ясно и точно, думая кадрами, видели, чего надо добиваться в той или другой сцене. Прекрасно зная закон монтажа в его логическом развитии и воздействии на зрителя, они не искали легкой популярности. Работали с творческой добросовестностью.

Один, красивый и спокойный, остроумный и всегда вежливый, безукоризненно одетый, был силен в составлении режиссерского сценария и монтажа — это был Георгий. И абсолютной его противоположностью (они ведь не были кровными братьями) был Сергей — худощавый, с карими и очень живыми глазами, с маленькой бородкой-эспаньолкой, он как будто был весь пронизан упругой пружиной, которая не давала ему возможности быть спокойным. Редко можно было увидеть его в одной и той же позе — он ее менял не рывками и внезапно, а как бы переходил из одного качества в другое; так же было и с мыслями, которые часто меняли в разговоре направление.

В смысле стиля исполнения Сергею нравилась манера актеров МХАТа, о которой он часто упоминал, хотя актеров из Художественного театра в свои картины почти не приглашал.
В работе и задачах, которые ставил перед исполнителями, Сергей был предельно ясен. Двумя или тремя — иногда очень грубыми — определениями он чеканил образ в данном кадре, переходя, как по ступенькам, от кадра к кадру, к основному, целому. Все было ясно и нужно для данной творческой минуты, для данного куска, но следовало «быть начеку» и держать все его замечания в памяти для всего образа в целом. Увлеченный отдельным кадром или сценой, Сергей Васильев мог и «накрошить дров». Забывая, что говорил раньше, он мог повести актера не в ту сторону. Однажды я сказал ему об этом. Он мне, смеясь, ответил:
— Мое дело, как режиссера, ставить задачи, а твое, как актера, воплощать их в образе, — вот ты и следи сам, что верно, а что нет.

Такая гибкая творческая платформа давала нам возможность спорить и находить или, как говорил Георгий, «привинчивать правильно куски».

Началась тренировка верховой езды. Пришлось не только в свободное время, но еще и во время напряженной работы и в театре, и в кино находить час-два для упражнений на манеже. 
Я ведь был не просто наездник, галопирующий в Гайд-парке, я казак в седле, это то же самое, что драгун Меншиков.

Моя ранняя тренировка, которую я начал «блестящим» стартом, снимаясь опричником, оказалась не случайной — потом мне пришлось много и хорошо поездить верхом. Основы езды я уже знал, прежний тренаж не пропал даром, и тем не менее для Перчихина я работал много, надо было по-казачьи сидеть в седле. Ни в одной сцене я не допускал дублера — везде снимался на коне сам, и в средних, и в общих планах.

Самочувствие было отличное — боевое. В походке и в манере держаться появились черты, свойственные только всаднику.

Однажды, когда мы снимали натуру — бой с белыми, Перчихин, который любил говорить, что «он казак, приписанный к Советской власти», разыскивал на поле боя товарища Ворошилова. Мой конь испугался взрыва, который произошел совсем перед его носом. Встав на дыбы, он покрутился и вдруг понес меня, но я, овладев им, направил по нужной дороге, которая проходила мимо ветряной мельницы.

Фрагмент раскадровски сцены из фильма «Оборона Царицына»

Не сбавляя хода, конь поскакал по моей указке, но поскакал, черт его знает почему, в очень узкий проход между крылом и стеной мельницы. На мою беду, из стены торчало тормозное бревно, которое могло либо сбить меня, в лучшем случае, либо размозжить голову. Сергей Васильев, стоявший у аппарата, рассказывал потом, что многие закрыли руками глаза. Думали, что мне конец. Но инстинктивно, абсолютно ничего не соображая в эту секунду, я прижался к лошади, и... с меня сбило только картуз. На экране это выглядело очень эффектно, как трюк. Я понимаю Жана Маре, который все трюки в кино делает сам, — это мужественно, смело, хотя и рискованно. Благодарный зритель очень любит в актере это подлинно профессиональное мастерство. В театре оно почти не нужно, если не считать, что тело актера всегда должно быть тренированно.

Роль была почти вся на коне, развивалась на натурных съемках. В театре я взял на лето отпуск. Городничего, которого я уже начал репетировать с Провом Михайловичем Садовским, пришлось временно отложить. Однако Мурзавецкого в «Волках и овцах» Л. Волков меня обязал доделать и играть. Пришлось часто летать из Москвы на Волгу и обратно. Снимали около города Серафимовича, в селе; там происходили самые важные сцены, обрисовывавшие внутреннюю борьбу и перелом, которые характеризуют казака Перчихина.

Для сцен «Встреча с командармом Ворошиловым» и «Разведка» из Ленинграда был привезен броневик с двумя башнями. Это была историческая реликвия. С такого броневика выступал Ленин у Финляндского вокзала.

Вместе с Н. Боголюбовым, который играл К. Е. Ворошилова, я проехал много дорог, когда снималась сцена разведки. Потом начали снимать основную — Перчихин и Ворошилов подъезжают к дому Перчихина. Все сожжено, только печь и труба на суровом небе выглядят как памятник погибшей матери. Перчихин берет горсть родной земли в платок. Ворошилов молча отходит. Казак долго держит землю, глядя вдаль. Эта сцена была снята Георгием Васильевым. (Сергей был болен — прыгая через окоп, он порвал связку.) Георгий обычно один не снимал, поэтому очень долго примерялся, и сцена получилась очень сильная и изобразительно, и по действию.

Сцена с броневиком была последней, нашей съемочной группе пришлось срочно эвакуироваться, так как немцы уже были близко. Броневик остался на околице, у входа в село. Потом там шли тяжелые бои...

Жаров М. Мои встречи с временем и людьми. М. АСТ-ПРЕСС. 2006.

Поделиться

К сожалению, браузер, которым вы пользуйтесь, устарел и не позволяет корректно отображать сайт. Пожалуйста, установите любой из современных браузеров, например:

Google Chrome Firefox Opera