Тарковский умер с мечтой о неосуществленном фильме «Гамлет». Задолго до этого ему удалось поставить «Гамлета» в театре «Ленком» у Марка Захарова... Сколько сил было вложено Тарковским в этот спектакль и сколько горьких разочарований сулил ему грядущий театральный опыт... Во времена фактического запрета «Зеркала», существовавшего с «высшего» соизволения в трех (четырех) копиях, пережив очередное поражение в поединке с Госкино, Тарковский уже решался навсегда уединиться в своем деревенском доме в Мясном и заняться литературой... Но после приглашения его Марком Захаровым на разовую постановку в «Ленком» он начал мечтать не только о своем спектакле у него в театре, о своем «Гамлете», но и о создании театра собственного... Много затеплилось вновь в его душе надежд и упований, так часто опережавших жестокую реальность...
Гораздо позднее, уже в Лондоне, в 1984 году во время выступления Тарковского в Риверсайд-студии один из нынешних соотечественников Шекспира задал ему недоуменный вопрос: «Почему так завышен интерес русских к „Гамлету“? В чем здесь дело?» На что Тарковский ответил: «В таком случае я могу лишь поражаться отсутствию интереса к «Гамлету», лучшему драматургическому и поэтическому произведению мировой драматургии, у самих англичан! Для меня нет ничего естественнее этого интереса. Для меня лично в этой пьесе поставлен самый важный вопрос, прослежены самые важные проблемы, существовавшие как во времена Шекспира, так и до и после него, всегда. Может быть, именно поэтому, в силу глобальности замысла, пьеса с таким трудом поддается исчерпывающей трактовке на сцене. Многие ее постановщики терпели прямо-таки сокрушительное поражение в единоборстве с драматургией «Гамлета». В этой пьесе для меня кроется огромная тайна. Возможно ли ее раскусить? Не знаю... Но тем не менее все-таки меня снова не покидает желание еще раз реализовать своего «Гамлета», но теперь уже на экране, хотя у меня была одна театральная постановка в Москве... тем не менее... с этим ничего нельзя поделать... Это как наваждение... Снова попытаться приблизиться к вечной тайне этой пьесы...
Я лично полагаю, точнее, убежден, что трагедия Гамлета, главная болевая точка этой трагедии, кроется для меня в необходимости, вынужденной и абсолютной необходимости для человека, стоящего на более высоком духовном уровне, погрузиться в мелкое болото серости, обыденной пошлости, мелких страстишек и властолюбивых амбиций, правящих в этом мире всецело и безнаказанно. Это трагедия человека, точно уже преодолевшего элементарное земное притяжение, но неожиданно вынужденного вновь с ним считаться, подчиниться его законам, точно вернуться к своему собственному прошлому, пошлому и унизительному.
Трагедия Гамлета состоит для меня не в обреченности его на гибель физическую, а в падении нравственном и духовном, в необходимости, прежде чем совершить убийство, принять законы этого мира, действовать по его правилам, то есть отказаться от своих духовных притязаний и стать обыкновенным убийцей. Вот где смысл драмы! Трагедия! Либо выполнить свой как будто бы человеческий долг, навязанный ему обществом, но, по существу, потерять себя в нравственном отношении, либо вовсе не смириться с этим миром, уйти из него по собственной воле, то есть покончить с собой... Но как быть тогда с Богом?..
В каком-то смысле нечто подобное переживает каждый человек, поставленный реальностью перед проблемой выбора. Поэтому когда вы спрашиваете меня, были ли в моей жизни компромиссы, предавал ли я себя когда-нибудь в своей работе, то, наверное, мои друзья, не слишком глубоко задумываясь о моей судьбе, ответили бы вам — нет. А я полагаю, напротив, что, увы, вся моя жизнь состоит из компромиссов...»
Суркова О. «Гамлет» Андрея Тарковского // Искусство кино. 1998. № 3.
‹…› «Гамлет»,.. это моя давнишняя мечта сделать его. У меня был опыт работы в театре над «Гамлетом». Я поставил в Москве в театре имени Ленинского комсомола «Гамлета» с Анатолием Солоницыным в главной роли. Это актер, с которым я работал — мы работали вместе на всех наших картинах — который к сожалению, к несчастью, умер. Он должен был сниматься и в «Ностальгии», которую я делал с итальянцами. Он тяжело заболел и умер. Единственное, что я хотел сказать, что проблема «Гамлета» всегда рассматривалась как явление какое-то временное или, скажем, своевременное, или актуальное. Режиссеры всегда, постановщики, искали какую-то, ну, современность в концепциях сложных этой драмы знаменитой. Мне кажется, что там надо искать что-то другое, вечное содержание «Гамлета». На мой взгляд, я нашел его, и вот, с этой точки зрения хотел бы поставить «Гамлет» таким образом, чтобы было ясно, почему он всегда будет современен, всегда, во все времена. Это очень важно для меня.
Корти М. Интервью с Андреем Тарковским / Радио Свобода. Исследовательский бюллетень. 1984. 1 августа.